— Все нормально. Но…

Легкие отказываются втягивать воздух. Кислород снаружи есть, внутри нет, но меня распирает. Тону в серьезных серых глазах, на дне которых плещется что-то странное, тревожное, и бомбит ощущением того, что балансирую на краю пропасти, и от его слов зависит, что будет дальше.

— Что но?

Громко сглатывает, а потом натянуто улыбается:

— Но у нас встреча с инвесторами послезавтра, и я не уверен, что все пройдет гладко… Перспективы пугают. Боюсь совершить ошибку.

Внутри что-то надсадно звенит и лопается.

— Все будет хорошо.

— Знаю. Но я не могу об этом не думать, — смотрит так отчаянно, будто просит о чем-то, — поселилось в голове и все. Чтобы я ни делал, мысли там. Даже ночью. Не мог заснуть, стоило закрыть глаза и снова…работа.

Под конец его голос ломается и переходит на хрип. И кажется, что он хочет сказать что-то другое, но в последнее мгновение меняет одни слова на другие.

— Бедный мой, — я беру его за руку, — не переживай. Скоро все закончится. Долго они еще тут пробудут?

— Несколько дней.

— Крепись. Обещаю, что когда эти зловредные партнеры сядут в самолет, я устрою тебе самый настоящий праздник.

— Праздник? — Макс тут же светлеет, — праздники я люблю.

— Вот и думай об этом, когда в следующий раз нагрянут мысли о жутких перспективах.

— Хорошо, — легко ломая мое сопротивление, притягивает за плечи и укладывает себе на грудь.

У меня под ухом тяжело бьется мужское сильное сердце. Я закрываю глаза и прижимаюсь еще сильнее, до боли закусывая губы.

— Ты чего? — теперь настает его очередь задавать вопросы.

Я не могу ответить, у меня внезапно прилипает язык к небу, и все слова превращаются в пепел.

— Тась?

— Неспокойно мне, — жмурюсь, когда прикасается к щеке.

— Из-за того, что я сказал? — и не дождавшись ответа, продолжает, — Прости дурака. Не хотел тебя напрягать.

— Я переживаю. Твои проблемы – мои проблемы. Ты же помнишь.

— Не волнуйся. Я справлюсь. Я сильный.

— Знаю.

Весь день я будто на иголках.

В салоне во всю кипит работа, мои девочки-мастерицы жужжат, как пчелки – кто-то делает укладку, кто-то маникюр. Обычная рабочая атмосфера, но сегодня мне не удается в нее полностью погрузиться. Мысли заняты другим, поэтому ухожу раньше, прикрываясь головной болью, и иду домой.

Готовлю ужин, то и дело поглядывая на телефон, жду, когда Макс позвонит. Почему-то мне кажется, что он непременно должен позвонить, но тишина затягивается. Сама не звоню, чтобы не дергать, но тревога нарастает с каждой минутой. И переходит в откровенную панику, когда он задерживается с работы сначала на полчаса, потом на час.

Места себе не нахожу, слоняясь по темной квартире, а когда раздается звонок, вскрикиваю от неожиданности и бегу открывать.

На пороге Максим. Снова с букетом. В тот раз с темно-бордовыми розами.

— Прости, я задержался. Пришлось организовывать гостям экскурсию по вечернему городу. Не мог все пустить на самотек, — виновато улыбается муж.

Дрожащими руками забираю у него цветы:

— Мне кажется, или ты хочешь превратить наш дом в ботанический сад?

— Просто мне нравится делать тебе приятное, — он разувается, вешает темно-синий пиджак на плечики и уходит мыть руки, а я все топчусь в прихожей, прижимая к себе несчастный веник.

Все ведь хорошо? Только почему-то тошно, до слез.

5. Глава 3.2

Я еще никогда с таким остервенением не ждал, чтобы партнеры, которые могут принести много денег, поскорее уехали. Чтобы собрали свои гребаные манатки и свалили в туман, потому что это невыносимо.

Вчера после работы вместо того, чтобы спокойно отправиться домой к Таське, я поперся вместе с ними на экскурсию по городу, хотя в этом вообще необходимости не было! Мои помощники и сами прекрасно бы со всем справились, но я прикрылся суровым «надо проконтролировать». Что контролировать-то? Как они катаются на катере по реке? Или как фоткаются на фоне памятников? Или чтобы увидеть, как огни отражаются от красных волос Алексы?