От ее взгляда у меня жесткий спазм в животе. И картинка перед глазами, как она держит двумя пальцами мои яйца и неспешно потряхивает ими, как колокольчиками.

Фигня все эти перемирия и нейтралитеты. У нее оружие, которое может запросто уничтожить и меня, и все, что мне дорого, а мне нечем ей ответить. И чем дольше она тут остается, тем больше вероятность провала.

— Мы уже обсуждали это. Ты меня не интересуешь.

— Да? — встает, сильнее прогибая спину, отчего ткань на груди натягивается, обрисовывая контуры кружевного белья, — тогда почему ты меня отчитываешь, будто я твоя постоянная любовница, которой можно ставить какие-то условия и которая будет терпеть такое положение?

Наглости ей не занимать. Самоуверенности тоже.

— Это был просто звонок. Но если ты в том увидел что-то большее…я не против, — она явно издевается.

— Ты переходишь границы.

— Разве? Я просто объясняю, что не надо на меня спускать собак, если сам налажал и теперь шарахаешься от собственной тени. Козой отпущения, ради твоего успокоения, я быть не собираюсь, — она держится, как железный дровосек, и так сильно бесит меня, что кулаки сжимаются от желания задушить, — твоя жена и ее подозрения – это твои проблемы, а не мои. Лично я ни о чем не жалею.

16. Глава 6.2

Я, наоборот, жалею так, что искры из глаз. До усрачки, до судорог.

Мне бы отмотать назад, стереть тот злосчастный день, переписать его от начала и до самого конца. Спрятать так, чтобы никто и никогда не нашел ни единого хвоста, ни одной зацепки.

Стандартные мечты накосячивших дебилов…

Алекса тем временем неспешно проходится по моему кабинету, отодвигает жалюзи и выглядывает в окно:

— Сегодня идеальная погода для прогулки. Не находишь?

— Иди работай.

— Как скажешь, — улыбается, а в глазах просто ноль эмоций. Голый ноль. Ничего. От этого становится жутко.

У меня мороз по коже от нее.

Нужно от нее избавиться любой ценой, поэтому звоню Елецкому. Он долго не отвечает, но в конце концов в трубке раздается его хриплый голос.

— Приветствую, Максим Владимирович, — кашляет, — как ваше ничего?

— Нормально.

Твоими молитвами…

— А я вон слег. У нас по офису какая-то зараза пронеслась, всех скосило.

— Поправляйтесь, Юрий Константинович, — отстраненно желаю ему выздоровления, — извиняюсь, что из койки вас выдергиваю, но, когда от вас приедет человек? Дела делать надо.

В трубке затишье, полное недоумения.

— Но…у вас же там Алекса.

— Я свои требования озвучивал, – цежу сквозь зубы, — или вы всерьез их не восприняли?

— Ну как же…воспринял. Антон собрался уже к вам ехать, но позвонила Александра и заверила, что вы сработались и нет необходимости в замене.

Вот сучка. У меня слов нет.

— Она превысила полномочия, сообщив вам ложную информацию. Пусть Антон приезжает. Чем быстрее, тем лучше.

— Так он не может теперь. Тоже слег, с двусторонней пневмонией. Недели три, а то и месяц пролежит.

Надо же, как «удачно» все складывается. Просто зубы сводит от такой удачи.

— Алекса совсем плоха? — угрюмо спрашивает Елецкий, — я не понимаю, что за игры она тут устроила. Сейчас ей позвоню и мозги на место вправлю.

— Не стоит. Лучше решите вопрос с заменой, — обрываю разговор.

Швыряю телефон на стол и, заправив руки в карманы брюк, долго таращусь на стену. Что за засада такая? Одно к одному.

Плевать на простой, Алексу надо отправлять отсюда, пока не стало слишком поздно. Я не вывожу ее присутствие, не справляюсь. Пусть работает на дому, в отеле, на вокзале. Где угодно! И все присылает по почте, так по крайней мере, не будет попадаться лишний раз на глаза.

Только я решаю отдать соответствующее распоряжение, как поступает звонок на рабочий. Новости хорошие – появился участок, идеально подходящий под реализацию нашего проекта. И чтобы он не уплыл в другие руки, надо посмотреть прямо сейчас и дать ответ.