Он повертел в руках перья и подошёл к краю утёса, чтобы выкинуть их в море. Очертания корабля впереди всё больше размывались в крутящееся пятно, растворявшееся в тумане. Напоследок Везарий увидел флаг, реющий на корме – как будто чёрный или тёмно-синий. Седые перья полетели вниз медленно, кружась в воздухе, их догоняли капельки крови, одна за другой. Неужели проклятый ворон всё-таки исхитрился клюнуть? – подумал он и ощупал голову. Ничего. Птица тоже куда-то подевалась. Позади послышался отвратительно громкий шорох, Везарий обернулся. И увидел Его. Волосами ему служили уродливые склизкие водоросли, а горло рассекала надвое глубокая кровавая рана. В глазницах существа не было ничего, если не считать червей – лишь зияющая чернильная пустота. Он хотел что-то сказать, но не мог – когда он раскрывал рот, раздавалось лишь бульканье крови. Везарий смотрел на него как заворожённый и не мог двинуться с места. Кнуд, его не так-то просто было узнать, но это он. Или был им раньше.

Существо медленно двинулось вперёд, протягивая гнилую, распухшую руку. Везарий наконец очнулся от оцепенения и потянулся к ножнам, но не нашёл их. Кинул быстрый взгляд вниз: так и есть – исчезли. И руки… маленькие и гладкие, розовые, как у ребёнка. Однако ему некогда было думать об этом – мертвец оказался в двух шагах и вытянул свои изрубленные окровавленные пальцы так далеко, что сумел схватить его за плечо. Хватка оказалось нечеловечески сильной, он так рванул Везария, что протащил его за собой пять футов, к самому краю утёса – хотел утащить в бурлящую морскую пучину, сделавшуюся чернильно-чёрной и пронзительно взвывшую сотней голосов, призывавших их. Но не сумел – Везарий покачнулся у края, вырвался из цепких полусгнивших пальцев и побежал вниз. Тропа извивалась, у края её росли тёмные кусты с вывороченными наружу корнями, долго-долго, но ноги несли его всё быстрее, а сердце так и норовило выскочить из груди. Внизу, у самого моря, откуда-то появились люди, целая армия. Они стояли стройными рядами, глядя мимо него, словно не видя, и над их головами развевались синие гелрийские знамёна со львом. Снег большими хлопьями повалился с тёмного неба, так много, что гелрийцы рисковали вскоре оказаться заметёнными.

За спиной ждало нечто пострашнее, поэтому он побежал мимо первого ряда воинов. Те, казалось, вовсе его не замечали. Впереди вставал королевский дворец…как гелрийцы оказались здесь? – промелькнуло у него в голове. – И как сам дворец оказался у моря?

Везарий взбежал вверх ипомчался по коридору, уставленному доспехами, из которых на него скалились скелеты. Он сильно зажмурился, отгоняя наваждение. Они пусты, в них нет никаких скелетов. Открыл глаза – и вправду нет! Может и Кнуд был таким же наваждением? Сил остановиться всё равно не было, он бежал и поворачивал, промчался по залу статуй, смотревших на него холодными глазами, свернул ещё раз, и услышал за спиной всё тот же громкий шорох. Кнуд. Он не наваждение, он преследует меня. Везарий припустил ещё быстрее, свернул вновь и оказался перед тронным залом. По обеим сторонам от входа стояло по гвардейцу, но они его словно и не видели.

Он проскочил мимо и увидел… отца. Тот лежал на полу прямо у входа, на спине, глядя неподвижными смеющимися глазами в пустоту, из его рта вытекала струйка тёмно-бордовой крови, а рядом лежал на боку кубок, вокруг которого натекла лужица. На миг Везарий испугался, что отец тоже стал умертвием и шарахнулся назад, – но нет, тот был в самом деле мёртв и не шевелился. Тогда он взглянул в другой конец зала и увидел высокий трон, кроваво-красный, с золотыми подлокотниками и когтистыми грифонами, охраняющими его обладателя. Фэй. Она будто просто уснула – совсем как живая и без малейших увечий, откинувшись на спинку трона с закрытыми глазами, бледная. На стене над ней висели два щита с пляшущими единорогами, сама стена пошла трещинами и потолок тоже. Они ползли всё дальше, тронный зал вот-вот должен был обвалиться.