Сын спрашивает отца:

– Папа, а как змея разговаривает?

Отец, глядя на тёщу:

– Ну что же вы молчите? Внук интересуется?

Пока единственной моей подругой была моя дочь, а говорить она ещё не умела, то прогуливаясь по чудесным улочкам чудесного города я говорила за двоих.

– Миланочка, скажи – ПА-ПА, – просила я дочь. Ну попробуй? Не хочешь?

– Правильно, – услышала я голос за спиной и обернулась. Сзади меня шла женщина лет 50 и улыбаясь, продолжала, – говори «МАМА». Пап дофига, а мать одна.

Оставшуюся прогулку я разговаривала сама с собой. Молча. Я чуть с ума не сошла от внутреннего диалога. «Да что же это такое!!! – кричала я у себя в голове! – Да сколько можно своим эгоизмом портить жизни своим детям!» Мне хотелось рыдать, оплакивая испорченные жизни, которые пробегали слайдами воспоминаний. Сколько девчонок, молодых и хорошеньких по сей день живут с матерями, не в праве устроить свою личную жизнь. Я не пускала себя в дебри предположений, какая из матерей и каким якорем приковывала к себе своих чад, я лишь чувствовала неимоверное страдания, вспоминая знакомых одиноких женщин, проживающих жизни подле своих матерей.

Бьёт – значит ст.111, 112, 115 и 116 УК РФ.

А никакая не любовь

– Он утром приносит мне кофе в постель, – сказала Оксана таким тоном, что было сложно понять: она жалуется или хвастается?

– Это же прекрасно, – решила я поддержать беседу, основываясь на своих ощущениях про кофе в постель.

– И ещё он предложил мне выйти за него замуж, – не меняя интонации сказала приятельница.

– А это ещё прекраснее, – искренне обрадовалась я, – только я не пойму, ты что не рада?

Оксану я знала всего пару недель. Она была моей новой соседкой. Они со своим женихом приехали в город около месяца назад и ещё не успели обзавестись новыми друзьями. Вот и сейчас мы стоим возле подъезда, дышим приятным морским воздухом и желаем получше узнать друг друга.

– Да нет же, я рада! Он меня любит уже очень давно. Забрал меня из Тамбова и перевёз сюда, – начала Оксана. – Он все для меня делает. Не привычно как то. Не ревнив, нормально относится к моей работе. Верне относился. Здесь я пока не устроилась ещё.

– А кем ты работаешь? – обрадовалась я возможности поменять тему разговора, потому что как бы я ни старалась, все равно не смогла понять, кто кого любит, и кто чему радуется.

– Танцую стриптиз, – спокойно ответила Оксана. – Уже 5 лет.

– Здорово, – сказала я, стараясь произнести это как можно непосредственнее, подавляя в себе смущение, словно это я танцую стриптиз и прямо сейчас, средь бела дня, на радость всем прохожим. – Уже есть предложения по работе?

– Да, несколько. Выбираю. Мой бывший постоянно ревновал меня. Ты знаешь, он даже бил меня. – Перевела тему разговора соседка, а я поняла, что начинаю привыкать к её «интересной» жизни и даже не смущаюсь, а как в конце первой серии сериала, начинаю получать удовольствие от того, что узнаю героев по именам и начинаю складывать их психологические портреты.

– Ужас какой!! Но это уже в прошлом, не переживай, – опешила я, всячески избегая подобных историй.

– Он просто звонил вчера и угрожал, – делилась событиями своей жизни Оксана.

– Я надеюсь он в Тамбове остался? Он знает где ты и что не одна? – это явно остросюжетный сериал, подумала я, испытывая влечение только к романтичным комедиям.

– Да, конечно. Я ушла от него к Вадику, когда он меня избил в последний раз. Ты не представляешь, он бил меня мокрым полотенцем, чтобы не оставалось следов, – продолжала рассказывать о своём прошлом соседка, а я чувствовала, что мне становится не на шутку дурно. Мне очень жаль её, но я не хочууу подробностей такой жестокости. Мне даже на секунду показалось, что ей нравится смаковать своё ужасное прошлое. Бередить, так сказать раны. За чем это рассказывать мне? Первой встречной? За чем слушать это мне? От первой встречной? Ситуацию спас дождь, который начал мелко-быстро капать и я, предвещая лютый ураган, наспех попрощалась с соседкой и забежала в подъезд, совсем забыв, что мы соседи.