У Предвечного нет образа, но образы могут быть у «свечей» любви, которые Оно понуждает вспыхнуть. Например, у Родины…

Конечно, Родина – женщина: земля, мать… Но это представление – только подобие образа. Потому что невозможно достоверно обозначить ни лик, ни одеяние матери: всё будет ложным. Каждый знает, как выглядит его мать по плоти. Но представления других о вашей матери могут сильно отличаться от ваших. Одна и та же Родина может быть в представлении разных людей непохожей, до такой степени, что, если те заговорят о Родине, то, возможно, не поймут друг друга, а могут при этом и насмерть поссориться…

Другая из «свечей» любви или граней алмаза души – любовь к родному языку. Она возгорается после «свечи» любви даже не к Родине, а Роду своему… Никто не полюбит родной язык, не любя Род свой, как бы о нём кто не говорил, что бы не думал…

Род вне оценок… Не представляю, как можно простить надругательство над матерью или предательство Рода…

Почти каждый может сказать, что он и так любит и Родину, и предков, и родной язык безо всякой там любви к какому-то великому Непостижимому или Роду, и эти его «свечи» горят сами по себе… Но, возможно, это не свечи святого чувства, а лампы накаливания или газовые горелки. Хотя в обыденной жизни это как будто не имеет значения…

Мне знаком человек, увлечённый изучением родного языка. Он знает наизусть все правила и даже написал «инновационный» учебник. Но этот человек не любит язык, о котором книга… Почему я так думаю? – Он вовсю засоряет язык чужими словами и коверкает родные, иногда нарочито. И это не в качестве средства выразительности, а для удовлетворения желания посмеяться над языком…

Наука это безлюбовное разложение явлений на составные части… Игра такая, удовлетворение страсти к изучению… Ладно, когда разрезают мёртвое, труп, например. А язык?.. Он же живой…

О знание, не освящённое любовью к Высшему и сущему, не печально ли ты, не убого ль?.. Зачем ты?..

Как кощунно знание, изучающее сокровенное… Сокровенное познать нельзя. Это пытаются делать люди, не ведающие, что такое любовь.

Я плачу от любви – и поэтому знаю всё.

Учёный со спящим сердцем души – сердцем, не знающим любви к великому Непостижимому, такой учёный, знающий всё – не знает ничего.

Не знать ничего, но обладать горящим духовным сердцем, куда лучше, чем быть энциклопедистом, я думаю так…

Язык же, раздавленный, или обезображенный иностранными словами, как мне сказали, называется «академическим»…

Люди, чурайтесь академиков…

Что есть мера использования чужих слов? – С одной стороны, жизненная необходимость. Потому что многими видами деятельности просто невозможно заниматься, пользуясь только родными словами. Но главная мера, я думаю – качество образа Родины, обозначающееся в сознании, степень любви к ней, а особенно – любви к Роду…

Пиджак нельзя назвать по-русски, это нерусская одежда. Но говорить «мониторить» – выказывать презрение к Отечеству. Потому что вполне можно сказать «наблюдать», «следить», «отслеживать»… Возможно, мониторят тогда, когда перестают отслеживать, о консенсусе говорят, когда теряют согласие, а легитимностью прикрываются, становясь на путь откровенного беззакония – чтобы покрыть свои действия туманом значительности…

Глупо, да?.. Любить вообще не умно, согласен… Умный любить не станет.

Увлечение, страсть (в том числе и к языку), привязанность, с одной стороны, и любовь – разные вещи. Но это возможно понять только вспыхнув любовью к великому Непостижимому, которая как пламенный дух, разольётся по бескрайнему морю «я», возожжёт подсвечник любви или очистит и заставит сверкать грань души, которая есть любовь к родному языку…