– Что ж, сохранишь на несколько лет, – вздохнула Конни.

– Пусть на несколько лет! Большее нам не по силам. Но с той поры, как мы здесь поселились, я уверен, каждый из нашего рода внес свою малую лепту. Можно противиться условностям, но должно чтить традицию.

И снова Конни откликнулась не сразу.

– О какой традиции ты говоришь? – спросила она.

– О традиции, на которой зиждется Англия! Сохранить все, что нас окружает!

– Теперь поняла, – протянула Конни.

– И будь у меня сын – продолжил бы дело. Все мы – точно звенья одной цепи.

Мысль о звеньях в цепи Конни не понравилась, но она промолчала. Ее удивило, насколько обезличена и абстрактна его тоска по сыну.

– Жаль, что у нас не будет сына, – только и сказала она.

Он пристально посмотрел на нее. Большие голубые глаза не мигали.

– Я бы, пожалуй, даже обрадовался, роди ты от другого мужчины, – сказал он. – Воспитаем ребенка в Рагби, и он станет частичкой нас самих, частичкой Рагби. Я, вообще-то, не очень придаю значение отцовству. Будет ребенок, мы его вырастим, и он продолжит дело. Как ты думаешь, есть в этом смысл?

Конни наконец подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Ребенок, ее ребенок, был бы для Клиффорда лишь «продолжателем дела».

– А как же… с другим мужчиной?

– Разве это важно? Неужто нам обоим не все равно? Был же у тебя любовник в Германии. Ну, и что он значит для тебя сейчас? Почти ничего. Дело-то, по-моему, не во всяких там интрижках, связях – не они определяют нашу жизнь. Связь кончается, и все, нет ее… нет! Как прошлогоднего снега! А важно лишь то, что неподвластно времени. Мне важна моя жизнь и все в протяженности и в развитии. А что эти сиюминутные связи? Особенно те, которые держатся не духом, а плотью? Все как у птичек: раз-два и разлетелись, большего связи и не стоят. Правда, люди порой пытаются придать этим связям значительность. Смешно! А важна общность людей на протяжении всей жизни. Важно жить вместе изо дня в день, а не просто раз-другой переспать. Мы с тобой вместе, что бы с нами ни случилось. Мы уже привыкли друг к другу. А привычка, как я разумею, куда сильнее, нежели всполох страсти. Жизнь тягуча, тяжка и долга, это отнюдь не фейерверк. Постепенно, мало-помалу люди, живя вместе, начинают походить друг на друга, как инструменты, звучащие в унисон, хотя порой это так нелегко. Вот в чем истинная суть брака, а отнюдь не в половой сфере. Точнее, половой сферой брак далеко не исчерпывается. Вот мы с тобой буквально вросли друг в друга за время семейной жизни. И если мы будем из этого исходить, то легко решим и половую проблему, это не сложнее, чем сходить к дантисту и вырвать зуб. Что ж поделать, раз судьба поставила нас в безвыходное положение.

Конни сидела и с изумлением слушала мужа. Она не знала, прав ли он. Ведь у нее есть Микаэлис, и она любила его (или внушила себе, что любит). Связь с ним – словно развлекательная поездка, бегство из страны унылого супружества, построенного долгим, упорным трудом, страданием и долготерпением. Очевидно, человеческой душе необходимо отвлекаться и развлекаться. И грех в этом отказывать. Но беда любой поездки в том, что рано или поздно приходится возвращаться домой.

– Неужели тебе все равно, от кого родится ребенок? – полюбопытствовала она.

– Отчего же? Я доверяю твоему природному чутью и скромности. Ты же ничего не позволишь недостойному человеку.

Она сразу подумала о Микаэлисе! В глазах Клиффорда он самый недостойный.

– Но ведь мужчины и женщины могут по-разному толковать, кто достойный, а кто – нет.

– Вряд ли. Ты очень внимательна ко мне. А мужчина крайне мне неприятный и половины бы этого внимания не получил. Не верю. Тебе характер не позволит.