– А про древние инстинкты о близости в воде тебе ничего не известно? – набравшись наглости, спросил Дракон.

Он смотрел в её сверкающие чёрные глаза и чувствовал, как растворяется в их бездне. Его обуревало непреодолимое желание насладиться с безумной цыганкой любовью здесь же, не выходя из воды. Такого блаженства он ещё никогда в жизни не испытывал.

– Не рановато-ли вы, воинственный рыцарь, открываете передо мной своё забрало? – издевательским тоном проговорила Чёрная Марго. – Совместное купание в обнажённом виде ещё не означает перехода наших отношений в другую плоскость чувственного восприятия.

– О-о, какие прекрасные аллегории рождаются в вашей мудрейшей голове! – с восклицанием отметил Дракон. – И позвольте спросить вас, черноглазая чаровница: а для чего тогда вся эта дорожная провокация с остановкой у озера и бесстыдным обнажением перед закоренелым холостяком?

– Честно?

– Конечно, честно. Хотя можно и не совсем честно, но желательно с большой долей откровенности, – с расплывшейся улыбкой на лице подковырнул Дракон.

– Хорошо, признаюсь. Я не стала бы интриговать тебя, Дракон, если бы не была уверена, что смогу очаровать своей внешностью известного сердцееда, – завораживающим тоном произнесла Маргарита. – И я не та скромница, которая, оказавшись наедине с неотразимым мачо, откажет себе в удовольствии испытать на себе его необузданную страсть только лишь потому, что её поступок будет выглядеть безнравственным.

– А ты коварная женщина, однако, – заметил Дракон. – Никогда бы не подумал, что, строгая и неприступная дама, способна на подобное подстрекательство.

– Моя мама сказала бы мне, что я совершаю большой грех, – проговорила чаровница, сверкнув чёрными глазами с ослепительно яркими белками.

– Почему? – спросил Дракон.

– Потому что женщине-цыганке несвойственно самой бросаться на шею полюбившемуся мужчине, даже если при одном воспоминании о нём её сердце каждый раз готово выпрыгнуть из груди.

– Ты сейчас о ком говоришь?

– О тебе, Дракон, – сказала Чёрная Марго и буквально впилась в него своим пронзительным взглядом.

– Да-а, дела, однако. Не мог и предположить, какие эмоции могут блуждать в голове неприступной и горделивой цыганки, – искренне удивился Дракон. – Это подлинное откровение или очередной провокационный ход с твоей стороны?

– Нет, Александр Михайлович, это абсолютная правда, – сделала заявление цыганка, почему-то назвав Драконова по имени-отчеству. – Ты давно уже живёшь в моём сердце, и я ничего не могу с собой поделать.

– В тебе действительно течёт цыганская кровь? – спросил Дракон, пытаясь уйти от щепетильной для него темы о неразделённой любви.

– Ты будто не знал?

– Нет. Думал, ты молдаванка, – признался Дракон.

– Я полнокровная цыганка, – с гордостью проговорила Марго.

Они оба умолкли, впившись глазами друг в друга.

– Иди ко мне, знойная цыганка, – позвал женщину Дракон, протягивая навстречу ей свои руки. – Я очень хочу обнять тебя и приласкать.

– Какой ты прыткий, Дракон, – сказала Марго, отступая назад.

Поведение цыганки стало неожиданным для Дракона. Обычно женщина, признавшаяся в любви, ведёт себя иначе: не противится ласкам полюбившемуся ей мужчины и не отталкивает его от себя. Покорная женщина сама устремляется в объятия возлюбленного, не требуя ничего взамен и забывая о негативных последствиях.

– Что ты хочешь за свои ласки? – спросил Дракон прямолинейно.

– Думаешь, меня можно купить?

– Нет, что ты! Как ты могла подумать так обо мне?

– Но ведь ты же покупал любовь некоторых женщин, которые не хотели отвечать тебе взаимностью?

– Не покупал, – заявил Дракон категорично.