Внезапно появилась Фэй, в белом халате, взволнованная, уставшая, но ее глаза возбужденно блестели. Женщины посмотрели на нее с надеждой.

– Очень хорошие показатели у нашей Маняши. Просто отличные. Все приживается, как родное. Очень скоро кровь начнет циркулировать как нужно и …я очень надеюсь, что ее физическое состояние станет настолько хорошим, что она вернется к нам. Есть некоторые нюансы, но это мелочи. В целом операция прошла очень хорошо, даже лучше, чем я думала. Она сильная, наша девочка, у нее все получится. Теперь покой, хорошее питание и уход. Пусть еще побудет в реанимации пару дней, а потом мы переведем ее в палату.

Фэй расстегнула халат и промокнула лицо салфеткой. Было видно, как сильно она устала морально. Операция длилась несколько часов. Но Фэй довольна результатом, она только что вернулась из лаборатории с первыми анализами, а значит, появилась надежда.

– А парень? – спросила Лина.

– Парень…с ним сложнее. Он очень слабый, и вся та донорская кровь, что мы ему вливаем, пока не помогает. Даже не знаю, что может сейчас его спасти. У него в организме происходят большие перемены, и он с ними не справляется.

Кристина прижалась лицом к стеклу. Постель Габриэля была ближе, и она видела смертельно бледное лицо парня, темные круги под глазами, множество трубок, иглу в его вене. Рисковый парень. Такой простой на вид, такой наивный и настолько смелый. Не каждый бессмертный рискнул бы пойти на такую операцию, а этот согласился. Кристина вдруг повернулась к Фэй:

– А что, если попробовать дать ему мою кровь? Помните…в твоих манускриптах, Фэй. Там было сказано, что вернуть к жизни вампира может кровь его создателя или родственника. Габриэль вампир, а я его создатель.

Фэй загадочно улыбнулась:

– Я уже думала об этом. Тебя заботит, выживет ли он?

– Ничего подобного! – мгновенно фыркнула Кристина и повела плечами. – Он спас Марианну, и если я могу вернуть долг, почему бы и нет.

– Ну-ну! Ты права, долги нужно возвращать. Давай попробуем. Это может сработать. Я сейчас попрошу, чтобы привезли еще одну кровать, и перельем ему немного твоей крови. Посмотрим на реакцию. Если все пойдет как надо, начнется регенерация клеток, и его печень постепенно восстановится сама. Намного быстрее, чем это было бы сейчас в его нынешнем состоянии. Хммм… не думала, что ты на это пойдешь. Ты с детства ненавидишь все, что связанно с больницей.

– Поклянись, что иголка будет маленькая, и ты будешь осторожна. И НИКАКИХ УКОЛОВ!

– Клянусь! – торжественно сказала Фэй, – Никаких уколов, только капельница.

Габриэлю казалось, что он бредит или видит сны наяву. Он слышал голоса, видел белые силуэты, яркий свет. Только дикая слабость, даже веки поднять трудно. Ему не хотелось просыпаться. Тело болело и стало тяжелым как бетонная плита. Руки и ноги не слушались его.

Он выныривал на поверхность реальности и снова проваливался в сон. А потом вдруг резко проснулся. Словно от удара током. Будто кровь по венам побежала в ином темпе. Осмотрелся по сторонам и заметил Марианну. Ее кровать прямо напротив него. Лицо девушки напоминало чертовые простыни, которыми прикрыли хрупкое тело, худенькое, маленькое. Его сестра. Когда Габриэль увидел ее в этих шнурах, подключенных к аппаратам, бездыханную, он почувствовал дикий ужас. Как в детстве. Там в глубине его сознания жил страх. Первобытный. Животный. Он не знал, что его породило, но этот самый страх навсегда въелся в мозги. Страх, когда воняет смертью. Нет, не тогда, когда она уже всех забрала, а когда ее тень только витает в воздухе, и снижается температура, покрываются инеем стекла, вырывается пар изо рта. Когда рядом ЗЛО. Настоящее и безжалостное. У зла нет лица, и это зло сожрало всех, кого он любил. Иногда Габриэль слышал во сне, как они кричат. Его сестры и мать. С ними происходит что-то страшное, что-то такое, от чего мозг Габриэля отказывался вспоминать ту ночь, когда их убили, а он был уверен, что и он там был. Все они, и Марианна тоже. Только они вдвоем выжили. Почему? Их с Марианной кто-то спас? Им помогли? Но кто и зачем?