В этом столпотворении Ксения почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Она всегда чувствовала взгляды. Кожей чувствовала. Сигнальные датчики сработали, и Ксюша повернула голову. И тут же взглядом столкнулась с темными глазами молодого человека. Он открыто смотрел на нее и не скрывал своего интереса. Потом взмах головы в сторону толпы, подмигнул, и уже вдвоем в два голоса они засмеялись. Это было так неимоверно. Они будто мгновенно превратились в сообщников. Переглядки и смех и опять уход каждого в свое помещение. После третьего изгнания из помещения Ксюша уже искала своими глазами того, кто понимал ее смех и без слов, и без объяснений. И он искал ее. Она это чувствовала. Она это понимала где-то на подкорке, где-то в солнечном сплетении, где-то у корней волос на макушке. И это было удивительно и не похоже ни на какое другое чувство.

Когда пожарные вдоволь нагоняли своих подопытных и уехали в своей красной огромной машине, оказалось, что полколлектива «уже с ног валятся» и у некоторых явно появились признаки то ли «инфаркта», то ли «инсульта». До конца рабочего дня оставалось полтора часа, и шеф из когорты «избранных» благополучно укатил домой. И где это видано, чтобы остальные задержались. Но тут оказалось, что уйти всем не получится. С охраной не договоришься. Единственный человек в коллективе была Ксюша, кому эти суровые дядьки улыбались. А ключи если сдать раньше, то в журнале так и запишут. Минута в минуту.

– Ксень, поговори со своими друзьями! Пусть запишут на час позже выход. А? – попросила Вера Васильевна.

Ксения пребывала в каком-то дивном состоянии. Сама не понимала, почему мысленно возвращалась к улыбке молодого человека из соседнего корпуса. Она точно раньше его не видела. Может быть, не заметила бы, потому что такую улыбку и глаза точно бы не забыла. Если бы раньше видела. Хотя внутри было такое чувство, что они знакомы уже лет сто как.

– Вы ко мне? Вы что-то говорили? Прошу прощения, я задумалась и не услышала. Что-то со мной не так?

– С тобой вообще все … – по привычке начала Тамара Петровна. Но тут же вспомнила, что они хотели попросить Ксюшу, торопливо проглотила конец фразы и уже елейным голосочком продолжила: – Попроси своих сторожевых, чтобы позже записали сдачу ключа.

– Кого? Сторожевые – это кто?

– Ну этих – на посту.

– В смысле? Это вы так называете нашу службу охраны? И с каких пор они стали мои? И вообще, следите за речью немножко, Тамара Петровна! А то, не ровен час, и прилетит ответ на ваши мерзкие слова.

– Да ладно тебе. Все из себя непонятно что корчишь! Я тоже молодая была. Я все понимаю! Улыбочки, ужимочки, кокетство никто не отменял! Да и мне все равно. Каждому свой уровень! Тебе вот такой! Охранники.

– Скажите на милость, вы понимаете! Да все, что вы понимаете, у вас на лице большими буквами написано! Да у вас столько злости, что действительно эти достойные люди не вашего уровня! И не мне делать вам такие замечания, но вы сами напросились! Я не буду вас обсуждать и осуждать. Но и делать ничего не буду. Вам всем хочется домой? Да без проблем! Уходите. И нет никаких претензий. Я закрою и сдам ключи вовремя! – сказала Ксения раздраженно. – Но если еще раз вы позволите себе, Тамара Петровна, подобные намеки, я разрешу себе. Разрешу себе зеркальную реакцию. Ох как не советую я вам это на себе попробовать! Все на выход. Всем хорошего вечера!

Коллектив засуетился, засобирался и потянулся к выходу. Ксения задумчиво складывала разбросанные бумаги, папки, листочки… Канцелярия, одним словом. Мысли приходили в спокойствие. Ураган, так неожиданно обрушившийся, утих.