Его было слишком много. В ней. В запахах. В настойчивых влажных шлепках и в мыслях. Отгородиться не получалось, как она ни старалась. Все ее преграды он сметал грубым напором и после каждой победы долго, гладя своими сильными чуткими руками, держал в объятиях.

Казалось, прошла ночь, день и еще одна ночь, когда уставшие, не способные больше шевелиться, они разъединились, и, тяжело дыша, каждый откатился на свою сторону кровати.

Вначале она ждала. Считала удары сердца и надеялась, что выворачивающий душу наизнанку эффект от близости пройдет окончательно. А потом соскребала себя с простыни и без слез в одиночестве плакала под холодными струями в душе.

Не от горя. Не от радости. А от какого-то гребаного катарсиса, которому невозможно было противостоять или придумать нормальное человеческое объяснение.

Чудо, что после этой карусели эмоций на сковороде не сгорело мясо, а кофеварка не ударила струей горячего пара.

Варшавский вышел из ванной, как раз когда поздний ужин уже был готов. Голый, в одном розовом полотенце на бедрах и с горящими глазами.

– Ты специально выдала мне эту красоту? – с видом знатока понюхал содержимое сковороды и взглядом указал на свое полотенце.

Ольга почувствовала, как к щекам приливает кровь, а губы разъезжаются в улыбке.

– Надеялась, что хотя бы розовый уменьшит твою брутальность.

– И как?

– Не представляю, почему ни одна ушлая бабенка до сих пор тебя не охомутала, – не в силах бороться с искушением, Ольга подошла поближе и закинула руки на сильные широкие плечи.

– Я не умею целоваться. – Варшавский нахально облапил ее зад. – Ты забыла?

Чувствуя, как ее снова затягивает в колодец, Ольга облизала пересохшие внезапно губы.

– Не представляешь, какое искушение научить.

– Но ты не будешь, – он не спрашивал.

– Не буду. Мне для редакции с тебя еще шкуру сдирать.

– Согласен, после поцелуев это было бы негуманно.

– Да, даже для меня.

С уже знакомой ухмылкой Игорь провел носом по ее скулам, мазнул, словно дразнясь, губами по губам. Ольга уже хотела плюнуть на ужин и продолжить то, что недавно закончили, но Игорь неожиданно спросил:

– Завтра скатаешься со мной в одно место?

Она тряхнула головой, прогоняя ненужные фантазии.

– Куда?

– Думал, раз со мной, то тебе не важно.

Уже зная заранее, что согласится на что угодно, Ольга все же задрала подбородок и возмутилась:

– Вот это самоуверенность! Тебе эго не жмет?

– Нам, мужикам со скучной биографией, иначе никак.

Давая понять, что разговор закончен, и он услышал ее согласие, Игорь, как безвольную куклу, пристроил Ольгу на ближайший стул, а сам потянулся за тарелками и плетеной подставкой для сковороды. Вновь, будто так и должно быть. Пугая этим Ольгу до чертиков и все же заставляя улыбаться.

Игорь не собирался брать ее с собой в хоспис. Это было не то место, куда стоило таскать баб. Но вряд ли прожженную акулу пера могли испугать больные дети и их родители. Ресторан, куда собрался ее отвести, находился как раз рядом, и казалось логичным решить вопрос по пути.

Если бы он знал заранее, к чему приведет затея, даже не заикнулся бы о поездке. Тихо скатался сам, выяснил бы, сколько нужно денег, и без лишней шумихи, которой так любили окружать каждый свой широкий жест другие спонсоры, тихо перевел бы нужную сумму.

Но дара предвидения у Варшавского не было. Отпахав без обеда день в офисе, под недовольные взгляды Кристины он снова закинулся бутербродами и поехал за Власовой.

Та должна была ждать его к пяти. Об этом, чуть не сломав стол после завтрака, они договорились заранее. Власова свое обещание выполнила. Она дождалась его. Однако, стоило Игорю ее увидеть, остро перехотелось заниматься сегодня благотворительностью.