– Не лечи, и так все знаю, – буркнул Кравцов, допивая уже остывший чай. – Тянет, конечно, я ж всю жизнь этому посвятил. Но знаешь, прям как блок какой-то. Думал прийти хоть на тренировку вашу посмотреть, но не смог. Как представлю, что буду просто зрителем, внутри все закипает. По идее, ты прав и надо было продолжать играть, чтобы не терять форму, но я до сих пор успокоиться не могу из-за того, как все несправедливо обернулось. Я ведь ни в чем не виноват, понимаешь! А мне никто не верит, и доказать я это не могу!

Даня хватанул кулаком по столу, чувствуя, как поднимает голову приглушенная прожитыми месяцами обида.

– Понимаю я, понимаю, – смягчился Влад и неловко отвел взгляд.

Он не привык к тому, чтобы друг так откровенно изливал ему душу, да еще и на такую щепетильную тему. Они ведь толком даже не поговорили тогда после финального оглашения результатов заседания антидопингового комитета. А сейчас у Дани как плотину прорвало, он столько времени молчал, все держал в себе, что под влиянием момента выдал все как на духу. И вроде даже легче стало.

– Но ты-то чувак взрослый и умный. Да и силы воли тебе не занимать, – осторожно начал друг. – Ты что, вот так сдашься? Превратишься в книжного червя или в офисный планктон? Не для тебя это, Нил. Ну посмотри на себя, какой из тебя переводчик… или на кого ты там учишься? Давай кончай сопли на кулак наматывать и возвращайся. Начни хоть матчи смотреть!

У Дани чуть не сорвались с языка обидные слова: «Хорошо тебе говорить, когда занимаешь мое место в “Искре”!» Кравцов действительно подавал большие надежды, и несколько клубов хотели заключить с ним контракт после окончания школы. Даня выбрал «Искру» – крутая, сильная команда, опытный тренер, отличные условия. До подписания контракта оставался один шаг, когда случился этот допинговый скандал, который все разрушил. Влад был его главным конкурентом и лучшим другом, и тренерский штаб решил пригласить его. Головой Даня понимал, что Влад ни в чем не виноват, так сложились обстоятельства, но сердцем это так и не принял. Зависть точила душу, отравляя их многолетнюю дружбу, именно поэтому он надолго пропал с радаров и придумывал всяческие предлоги, чтобы не встречаться с другом. В течение двух прошедших лет они виделись от силы раза три, и то пересекались минут на тридцать. Сегодня был их первый нормальный разговор благодаря тому, что Романов все-таки припер его к стенке и заявился домой.

Однако по сути Влад был прав, Кравцов это понимал. Нужно возвращаться к жизни, начинать все с нуля и прекращать депрессовать. Так и до психушки докатиться недолго.

– Ладно, попробую свалить с пар в субботу и прийти на ваш матч с «Барсами», – неохотно выдавил он. – Давай сюда приглашение, наверняка с собой принес?

– Принес! – обрадовался Влад и вытащил из кармана изрядно помятое приглашение. – Держи!

– Ну спасибо, – усмехнулся Даня, убирая подарок в ящик стола.

– Может, девчонку какую с собой возьмешь? У меня еще одно есть, – лукаво подмигнул Романов.

– Нет уж, никаких девчонок на хоккее! – отрезал Кравцов, думая о том, что женского общения ему с лихвой хватает в универе.

Дальше разговор перешел в более непринужденное русло, парни делились последними новостями, и былое напряжение заметно спало. Ближе к вечеру Влад попрощался с Даниной мамой и уехал домой.

– Зачем он приходил? Звал вернуться в хоккей? – спросила мама, когда Даня пришел на кухню, чтобы вымыть посуду. Она забрала у него тарелки из-под бутербродов и чашки. – Я вымою.

Мама никогда не одобряла увлечение сына хоккеем и была единственной, кто втайне радовался, что он вернулся к нормальной, по ее мнению, жизни. Решение отдать сына в такой опасный и травматичный вид спорта принял отец, а она, по обыкновению, смирилась, но всегда желала для своего ребенка более спокойного будущего.