– Не надо со мной разговаривать как с душевнобольной. Измена – это ещё не конец света и не повод разрушать крепкий брак. В одном ты права: для серьёзного разговора нужно успокоиться,– выпалила Марьяна. Подхватила со стола бокал и залпом его осушила.– Отличные пропорции, требую добавки!

Как бы искусно она ни притворялась, что увиденное её не задело, как бы спокойно она ни встретила эту ошеломительную новость, но волнение выдавало её с головой: Марьяна подолгу выпадала из разговора и время от времени принималась судорожно растирать похолодевшие пальцы.

– Рославцева, я так не могу,– не выдержала Ева.– Пусть я буду фиговой подругой, возможно, совсем не современной, но неужели после этого показательного выступления с пометкой тридцать плюс ты как ни в чём не бывало вернешься домой и будешь дальше изображать из себя страстно влюбленную жену?

В отличие от неё, Марьяна уже не могла похвастаться ясностью ума. Она устало прикрыла веки, и перед её глазами против воли снова предстали похотливая Замоедка и Саша, стремящийся во что бы то ни стало угодить начальнице.

– Да, это пошло и низко,– со вздохом проговорила Марьяна.– Евик, я надеюсь, что ты не считаешь меня особой, которая легко переходит подобные рамки? Если что, то я обеими лапками за моногамию, а свингерство и прочая аморальная дребедень меня не интересует. Конечно, правильней было бы немедленно подать на развод, а ещё лучше – сделать то же самое в ответ, пока мы состоим в браке. Но, увы, моя «осетрина» уже не первой свежести. Можно сколько угодно хорохориться, прихорашивать «фасад», но молодость всегда одержит верх. Или, как в нашем случае, большие деньги вкупе с властью…

Закончив свою речь, она шумно выдохнула, чтобы допить залпом очередной коктейль.

– Нормальная у тебя «осетрина», иные и в двадцать пять такую не имеют, надо лишь планку отбора немного уронить. Искать в качестве спутника жизни не заместителей в крупных корпорациях, а нормального мужика, тогда всё будет совсем по-другому…

Еве не удалось закончить свою мысль, её жестом оборвала Марьяна, давая понять, что ей есть что сказать. Она дожевала бутерброд и, запинаясь, проговорила:

– Знаешь, у нас с Шуриком очень хороший союз. Да, пусть это прозвучит странно, но я из тех женщин, которые позволяют себя любить, возможно, поэтому в моей груди не полыхает сейчас пожар от праведного возмущения. Разумеется, мне обидно узнать об измене, но я уверена, что этому имеется какое-то вразумительное объяснение. Вряд ли у них там большие и светлые чувства. К счастью, эта сцена не произвела на меня особого впечатления, чтобы утратить способность трезво смотреть на вещи. После стольких коктейлей это звучит нелепо, но всё же.

Марьяна неестественно хихикнула и уставилась на банку с корнишонами, которые им зачем-то сунула продавщица в магазине.

– Ты про закусь-то не забывай,– скептически буркнула Ева, которая не поверила в искренность её слов.

Последовав совету, Марьяна достала из банки несколько миниатюрных огурчиков. Именно сейчас, когда её сознание дрейфовало на волнах алкоголя, она впервые ощутила нехватку пылких чувств в их с Шуриком паре. Но, несмотря на неожиданные выводы, Марьяна категорически не хотела разрушать брак и, наоборот, собиралась бороться за своё благополучие. Это слово неслучайно всплыло в её голове: Александр всегда прочно отождествлялся у неё с финансовой стабильностью. А своё счастье Марьяна видела в возможности спокойно заниматься любимым делом, опираясь на надежное плечо мужа.

– Давай попробуем порассуждать здраво,– предприняла она очередную попытку во всём разобраться.– Как ты считаешь, Шурик мог всерьёз увлечься этой кикиморой? – спросила Марьяна и схватила со стола телефон.– Ты сама погляди, обычная офисная пиявка, разве что ухоженная.