– На колени!

Услышав знакомый приказ, Вит встал на колени на асфальте, послушно достал хозяйский член и начал возбуждать, привычно работая языком, поглаживая им то головку, то ствол молодого хозяина, угодливо посасывая член. Щёки горели от стыда. И это было странно: в рабстве он находился больше двух месяцев, успел привыкнуть к постоянным унижениям и ежедневному минету. Но здесь и сейчас готов был провалиться сквозь землю, только бы не…

Он не додумал. Горькая сперма струей потекла в рот. Вит, боясь задохнуться, принялся глотать. Кончал Динар всегда обильно, как будто красуясь, и начать вылизывать гениталии хозяина Вит смог только через тридцать-сорок секунд.

– Развлекаешься, милый? – рядом зацокали каблучки.

Хозяйка. Судя по голосу, в хорошем настроении. На выпяченный зад Вита встала нога, судя по ощущениям, обутая в сапог.

– Здравствуй, родная. Рада, что ты приехала.

Звуки поцелуев, и затем:

– Владей, он твой, правда, ещё дикий, но, думаю, тебе будет интересно его укротить.

При виде высокой крашеной блондинки, богатой изнеженной стервы, считавшейся по всем документам ее матерью, надменной и похотливой, Хлоя почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Были в древности города, которые природа уничтожила за грехи, отец рассказывал, Содом и Гоморра, в них жили гадкие люди. Хлоя никогда не жалела об уничтожении этих городов и почувствовала, против воли касаясь губами щеки матери, что не стала бы жалеть, если бы природа уничтожила и эту планету, полностью погрязшую в разврате.

– Владей, он твой, правда, ещё дикий, но, думаю, тебе будет интересно его укротить, – мать вяло пнула в зад раба. Тот уже закончил удовлетворять Динара, но продолжал стоять на коленях, не делая попытки подняться.

«Ещё чуть-чуть, и сорвусь», – подумала Хлоя, демонстративно зевнула и пожаловалась:

– Я так ужасно спала прошлой ночью!

– Ах, дорогая, что же ты, – спохватилась мать, превращаясь в заботливую родительницу, – надо было сразу сказать. Встал и проводил хозяйку, – это уже рабу, совсем другим, жестким тоном.

Мужчина поднялся, низко поклонился, размашистым шагом направился к дому. Хлоя шла за ним, внимательно наблюдала и не могла понять, что не так. Что-то привлекло её внимание. Что-то такое, что бросалось в глаза.

Догадалась Хлоя только на мраморных ступеньках дома, шикарного, выстроенного из редкого в этих краях хакийского камня. Раб намеренно сутулился. Его походка была наигранной, не привычной, не «родной». То есть не такой, какая бывала у снятых на роликах рабов. Догадка Хлое не понравилась. Бывший свободный, попавший в рабство? Разве это вообще возможно?!

Мужчина между тем поднялся по ступенькам на второй этаж, остановился возле двери, поклонился и тихо произнес:

– Ваша комната, госпожа.

Как только Хлое исполнилось восемь, мачеха настояла на актерской студии.

– Ты совершенно не умеешь скрывать эмоции, милая, – проговорила она, обнимая сопротивлявшегося этому решению ребенка – притворяться Хлоя не любила. – Поверь мне, в жизни тебе еще не раз пригодится эта наука. Люди – странные существа, родная. Они делают одно, говорят другое, а хотят третьего.

В том, что Марика была права, Хлоя убедилась довольно быстро. И навыки, полученные в детстве, во время постановок в студии, не раз выручали Хлою уже позже: во время учебы и при общении с теми, кого хотелось обойти стороной. Выручили и теперь. Хлое стоило больших усилий не показать своих эмоций и оставаться якобы холодной во время унижения раба и при встрече с матерью. Но она справилась, горделиво прошествовала по лестнице мимо тех, кто жил в неволе, а теперь еще и молча прошла мимо раба, осознавая, что не ошиблась. Перед ней действительно стоял, склонившись, не тот, кого растили рабом с детства, а бывший свободный человек. «Ещё дикий», – вспомнила она слова матери и непроизвольно вздрогнула. Значит, стал рабом совсем недавно. По спине пробежал неприятный холодок. Хлоя живо представила себя на месте мужчины, благо на фантазию пожаловаться не могла. Вот сейчас ты распоряжаешься своей жизнью сам, свободен, не думаешь о принуждении и насилии. А в следующую секунду под кожу уже вживили чип, и ты полностью во власти садистов.