Я поставил чашку на столик.

– До, – сказал я, пронзительно глядя на иероглиф, вышитый золотом на тёмно-синем кимоно.

– Что? – Алёна недоуменно посмотрела на меня, потом проследила за моим взглядом.

– Иероглиф «До», – медленно сказал я, – «путь».

– Ты знаешь японский? – она тоже поставила своё какао на поднос.

– Нет… Нет… Не знаю… – я почувствовал, как нечто важное стремительной птицей шмыгнуло в мозгу и зацепило крыльями какой-то потаённый уголок моего заброшенного ангара. Секунду я ждал, как «нечто» проявит себя…

– Нет, – сказал я, снова взяв кружку. – Не знаю я японский. Так, просто… В библиотеке книжку брал. Там и прочёл.

Алёна с сомнением посмотрела на меня, потом, очевидно удовлетворённая ответом, тоже взяла свою кружку.

– Вкусно, – сказал я, проглотив кусочек чего-то сладковатого и пахучего. – Это как называется?

– Гренки, – Алёна смотрела в телевизор, – с мёдом и корицей.

– Вкусно, – повторил я и тоже посмотрел в экран. Потом на Алёну. И снова в экран.

Она внимала разноцветному мельтешению с интересом (?!).

– Слушай, – сказал я, допив какао, – что это за цветные пятна?

– Где? – оторвавшись от телевизора, она быстро глянула на стол, потом на обивку кресла и подняла глаза на меня. – Где?

– Ну вот же, – я мотнул головой в сторону телевизора.

– В смысле? – на лице её отпечаталось недоумение.

– В прямом. Что это такое? Терапия?

Алёна посмотрела в экран, потом, не поворачивая головы, скосила глаза на меня:

– Ты о мультфильмах?

– В смысле? – теперь, наверное, то же выражение появилось и на моей физиономии.

– Ты что? Вон заяц… Волк… Не различаешь?

– Нет, – абсолютно уверенно сказал я и, догадавшись, протянул. – А-а-а! Это головоломка, что ли?

– Нет, – помолчав, ответила Алёна, – а что именно ты видишь сейчас на экране?

Она взяла пульт и увеличила громкость на десяток делений больше. Я услышал диалог карикатурных голосов и музыку. Но движение цветных пятен на экране от этого осмысленней не стало. Об этом я и сообщил Алёне.

Она поднялась с кресла, быстро вышла из комнаты и почти сразу вернулась с объемистой книгой в руках. Положив её мне на колени, она устроилась на подлокотнике и, пошелестев страницами, ткнула пальцем:

– Что это?

– Синй цвет… – ответил я.

– Я не про цвет, – нетерпеливо перебила Алёна. – Что нарисовано здесь? Что ты видишь?

Несколько секунд я честно всматривался в лист бумаги так, что почувствовал ломоту в висках. Наконец неохотно ответил:

– Большое разноцветное пятно…

Алёна перевернула страницу:

– А здесь?

– То же самое.

– Может, я ошибаюсь, – после долгой паузы произнесла она наконец, – но, похоже, у тебя напрочь отсутствуют даже намёки на ассоциативное мышление.

Я промолчал. Ломота в висках превратилась в жар. Закололо в кончиках пальцев.

– Ты, точно, самый странный человек, которого я встречала в этой жизни, – продолжила она. – Ты не такой как другие… Не серая геометрическая фигура, а большое разноцветное пятно.

Она протянула руку, погладила меня по голове и вдруг встревожено заглянула в глаза:

– Эй, ты что молчишь? У тебя же температура поднялась!

Она прикоснулась губами к моему лбу, и губы её показались мне ледяными.

– Я сейчас…

Она выскочила из комнаты и отсутствовала, наверное, несколько мгновений, но мне показалось, что прошли часы.

Воздух сгущается. Мне жарко. И холодно одновременно. Тело становится ватным. Немеют мышцы. Что-то со зрением: всё плывёт перед глазами… Или мне кажется?

– Когда же ты успел простыть? – голос Алёны доносится издалека. А вот и сама она появляется из марева…

Она держит в руке маленький хрустальный скипетр и резко машет им сверху вниз… Стеклянная палочка молнией сверкает в полутьме, ловя блики от телевизора… Вверх-вниз…