Тут бы Никитин и затерялся, если б его мать, мировая женщина, не встала на сторону «бедной девочки» и не решила ей помочь. Их план был простым и одновременно беспроигрышным. Эллина приезжает в глухомань, где Макс уже киснет от тоски, устраивает ему романтический вечер, затем незабываемую ночь.

Любой мужчина не устоял бы. Но с самого начала всё пошло не по плану. И теперь Элине придётся ждать выздоровления Никитина, ухаживать за ним и жить в этом убогом коттедже.

Она сходила в машину и принесла приготовленную для романтика сумку. Открыла дорогое французское шампанское и, не найдя нормального бокала, налила в кружку. Отпила глоток и покачала головой.

На какие жертвы приходится идти ради любви…

18. 18

Поскольку мажора увезли в больницу, Элина написала заявление за него. Краски она сгустила, что не видела, то домыслила и представила нас с парнями в самом неприглядном свете.

В отделении полиции мы пробыли больше двух часов. На обоих Галухиным не было лица, они явно крайне сожалели о данном отцу обещании приглядывать за мной.

Наконец нас отпустили, выпив при этом всю кровь и взяв честное слово, что утром мы вернёмся и продолжим признаваться в совершённых преступлениях. Думаю, если б Пётр Егорович не сжалился, мы и ночевали бы в участке.

Я развезла Галухиных по домам и, вместо того чтобы отправиться домой, поехала в больницу.

Разумеется, к мажору меня не пустили, сказали только, что он спит и серьёзного вреда его здоровью не нанесено. Его московской невесты там я не заметила. Может, она находилась в самой палате? Но на мой вопрос о блондинке дежурная сестра удивлённо приподняла брови. Похоже, ни о какой невесте здесь даже не слышали.

Ну и ладно, чего я зациклилась на ней? Мне сказали, что завтра, возможно, Никитина уже выпишут. Вот и заеду к нему домой. Заодно узнаю, какие отношения его связывают с этой Элиной. Хотя, если честно, мне до этого не было никакого дела.

Спала я мало и плохо. Мне снились огромные волны цунами, накрывающие наш город. Я пыталась удержаться на поверхности, ухватившись за проплывающий мимо кусок дерева. И вдруг увидела мажора в окне уносимого стихией дома. Он обнимал Элину, улыбался мне и махал рукой.

– Прыгай, прыгай! – закричала я и проснулась.

Брр, ну и кошмар. Приснится же такое.

Я взглянула на часы. Почти семь. Застонала от досады. Будильник зазвонит через несколько минут. Засыпать уже нет смысла. К девяти я обещала Петру Егоровичу приехать в отделение.

Сварила кофе, приняла душ, проверила почту и сообщения.

В субботу я любила поспать подольше. Но с появлением в моей жизни мажора всё пошло наперекосяк.

По дороге в отделение снова позвонила в больницу. Мажор всё ещё спал. Решила, что проведаю его после участка.

На входе я встретила хмурых Галухиных. Они пробурчали приветствие и сделали вид, что хотят покурить на улице. В здание я зашла одна. Ну вот, даже подельники не хотят со мной больше общаться.

Ну а дальше понеслось – вопросы, ответы, изложение фактов и так далее, и так далее… Весь день я писала объяснения произошедшего, потом переписывала, отдавала читать Петру Егоровичу и переписывала снова. Это длилось до бесконечности.

И когда наконец меня отпустили, я чувствовала себя выжатой как лимон. Отличный выходной!

День всё равно был потерян, да и сил на домашние дела уже не осталось, поэтому я решила заехать к мажору, узнать о его самочувствии. В больнице сказали, что Никитина уже выписали, и я прямиком отправилась к нему в коттедж.

«Астон Мартин», забрызганная снизу и припорошенная пылью поверху, по-прежнему стояла на обочине. Ближе к дому, почти у самого крыльца, расположился чёрный внедорожник.