‒ Как мы войдём? ‒ поинтересовалась Яна, опасливо косясь на будку пропускного пункта.

Игнат бросил на неё быстрый взгляд и изогнул уголок губ. Он без предупреждения ухватил Яну под руку и потащил в сторону от ворот. На этот раз вырываться она не стала.

Путь оказался недолгим ‒ пропускной пункт едва скрылся из вида, когда Игнат остановился и указал на погнутый прут в секции забора:

‒ Вот наш вход.

Дыра была узкой даже для невысокой и миниатюрной Яны.

‒ Ты останешься здесь? ‒ внезапно охрипшим голосом поинтересовалась она.

‒ Ты ведь видишь, я не смогу пролезть, ‒ печально вздохнул Игнат, демонстративно расправляя плечи. ‒ Удачи в поиске.

Яне стало неуютно. Захотелось остаться по эту сторону забора. Тряхнув головой в попытке выбросить это ребяческое желание, она присела на корточки и просунула голову в зазор между прутьями.

Металл сдавил, вызывая острый приступ клаустрофобии. Яна старалась дышать реже и глубже. Сердце заполошно стучало уже не о рёбра ‒ о прутья забора.

На миг показалось, что она застряла, но сдавивший металл отпустил, и она вывалилась на мощённый плиткой тротуар чужого квартала.

Уходящее за горизонт солнце золотило крыши невысоких домишек. Яна завертела головой, совершенно забыв про оставленного за спиной товарища.

Улица утопала в цветах. По ажурным металлическим балконам вились гирлянды с бумажными бутонами, жёлтые и рыжие букеты теснились в вазах возле магазинчиков. Ленивый ветер гонял по тротуарам золотистые лепестки. Улицы дышали предчувствием праздника.

‒ Как вы здесь оказались, донья? ‒ Яна дёрнулась от неожиданности. Мужчина в чёрной форме с незнакомыми шевронами смотрел с недоумением и осуждением. У Яны мгновенно вспотели ладони, а битое о рёбра сердце ухнуло куда-то в район коленок. Она открыла рот и тут же закрыла, понимая, как глупо будут звучать любые объяснения.

Прячась от строгого взгляда, она отвела глаза в сторону и обомлела ‒ от пропускного пункта к ним вальяжно шёл Игнат.

‒ Это со мной, ‒ бросил он патрульному, развязно хлопая Яну по спине.

‒ Почему не через ворота? ‒ местный полицейский продолжал сверлить их тяжёлым взглядом, не принимая лёгкого тона собеседника. ‒ То, что вы пока не принадлежите ни одному кварталу, не даёт вам право…

‒ Больше не повторится, ‒ перебил Игнат. Он покаянно опустил голову, обхватил Яну за плечи и потащил прочь.

‒ Ты нормальный? ‒ обманчиво-спокойным тоном поинтересовалась Яна, когда они отошли достаточно далеко.

‒ Прости, не удержался, ‒ в голосе Игната не было ни капли раскаяния. ‒ Ты очень забавно злишься.

Яна поперхнулась от возмущения, но высказаться не успела. Округу затопил шум. Сначала показавшийся какофонией, он распался на бодрый звон струн сразу нескольких инструментов и нестройный хор голосов.

Цветастая змея процессии вынырнула из-за поворота и потянулась вдоль выкрашенных разноцветной краской домов.

Яна дёрнулась, и только ладонь Игната удержала её на месте. Сначала показалось, что по улицам бредут скелеты. Лишь несколько лихорадочных ударов сердца спустя она сообразила, что наблюдает костюмированное шествие. Маски, грим, буйство красок. Солнце окончательно спряталось. В руках людей загорались звёздочки свечей.

Мир утонул в гомоне, бойком бренчании струн, пьянящем пряном аромате.

Яна вжалась спиной в стену дома.

Толпа плыла мимо, не замечая её, испуганную, потерянную в своём одиноком посмертии.

Люди общались. Веселились, переговаривались, пританцовывали, обнимались, пели. Жили. Они плевать хотели на связных, задания и тревожный гудок чайника.

У них впереди была жизнь. У кого-то длиннее, у кого-то короче. Они ступали по улицам мёртвого города, принося в него тепло мира живых, и не видели, что из окон им машут улыбающиеся местные.