– Ах, вот оно что! – ему одновременно было смешно и грустно. Он оглянулся на Адель, выглядывающую из машины. Она пристально смотрела на него, затем многообещающе взмахнула рукой.

– Я позвоню вам, Игорь! – донёсся до него её тонкий серебристый голосок, который ещё долго, как симфоническая мелодия, звучал в его ушах.

Дома Игорь проследил, чтобы дети, раздевшись, поели. Оксанка сосредоточенно размахивала вилкой и под конец опрокинула тарелку с остатками еды на пол, тёплые брызги разлетелись во все стороны. Вслед за этим раздался отчаянный рёв.

– Я не виновата, папочка! Это всё плотивный Кеска! Он плигнул плямо на талелку.

Отец устало развёл руками и огорчённо проговорил, обращаясь к дочке.

– Ты просто – горе моё! Правильно мама так говорила. У тебя, дорогая дочурка, все кругом виноваты. То Тимка, то кот Кешка, то воспитательница, то ещё кто-то. А когда, интересно, ты будешь сама отвечать за свои поступки?

Он пододвинул к себе стул, усадил рядом притихших детей и с серьёзным видом, со строгой интонацией в голосе, приступил к давно созревшему разговору.

– Не кажется ли вам, дети, что вы за последнее время слишком уж разболтались? Тимур нахватал двоек по математике, а отец теперь ломай голову, как из этого выкрутиться. А на тебя, Оксанка, вчера пожаловалась воспитательница. Вот никогда бы не подумал, что моя дочь такая агрессивная, дерётся со всеми подряд.

– И совсем я не делусь, – оправдывалась девочка, невинно моргая глазами. Она оглянулась на брата, ища у него поддержки. – Я плосто даю сдачи. Меня Тима учил давать сдачи! Плавда, Тим! Я как одному мальчишке дала, чтоб он не лез! – похвасталась она.

– Учил, учил, – хмуро подтвердил мальчик, поднимая на отца правдивые карие глаза. – А ты, папа, хочешь, чтобы нашу Оксанку обижали, а она стояла, как истукан? Он нехотя доел нелюбимую кашу и направился к себе в комнату.

– Погоди, дружок, погоди! Разговор у нас ещё не исчерпан! – вернул его отец. —

Во-первых, хочу раз и навсегда предупредить вас, чтобы вы, когда ваш отец беседует с кем-нибудь, ни в коем случае не перебивали взрослых какой-нибудь чепухой. Это очень некультурно с вашей стороны. Ну что обо мне подумают хорошие люди? Что воспитатель из меня совсем никудышний!

Во время разговора сын смотрел исподлобья и простуженно шмыгал носом. Оксанка, надув пухлые губки, держала на коленях обиженного кота, теребя его за пушистый хвост. На миг Быстрову стало жаль сына и дочку. «Бедные, бедные дети! Растут без матери! Не представляю, как буду с ними справляться, когда они станут старше! И как они дальше будут обходиться без матери!»

Он сглотнул подступивший к горлу комок, но пересилил себя и продолжал тем же строгим, назидательным тоном:

– Вот сегодня, к примеру, что вы сотворили? Вы затеяли ссору именно тогда, когда я беседовал с одной тётей. В результате я вынужден был прервать важный разговор. Теперь эта тётя будет обо мне плохого мнения.

В общем, я решил вас время от времени наказывать. Что глазами захлопали? Не нравится! А что прикажете с вами делать?

Так вот, ты, Тимур, если сотворишь скверный поступок, не будешь, во-первых, больше играть на компьютере. А, во-вторых, будешь сидеть дома. Понял? А от тебя, Оксанка, буду прятать твои любимые игрушки и не разрешу тебе смотреть мультики.

– И миску тозе сплячесь? – уточнила расстроенная девочка, поднимая на отца глазёнки, полные слёз. Не дожидаясь ответа, она побежала в детскую, взяла медвежонка, боясь, что отец сейчас же отнимет его у неё.

– Папочка, а сегодня можно с миской иглать?

– Сегодня можно, – смилостивился он, вздыхая. Он решил, что на сегодня достаточно воспитательных мер и оставил детей одних. А сам в изнеможении рухнул на диван. Мысли его переключились на Адель. Ему очень хотелось навести о ней какую-нибудь справку. Он вспомнил про своего приятеля – Дениса Реброва. Вот кто наверняка знает её подноготную. Тот оказался лёгок на помине.