Только сейчас, глядя на брата, я осознала, как круто изменится моя жизнь. И что мне придется со всеми проститься.

Глаза жгло, и я заставила себя улыбнуться, отвлечься от плохого и произнести:

– Да, это было бы чудесно.

Алекс слегка растерянно оглядел меня, точно почувствовал что-то неладное, но тем не менее спросил:

– Ты хотела о чем-то поговорить?

– Как там мама?

С моей стороны было глупо верить, что Алекс прекратит пытаться выяснить что-то про маму. Любопытство в нашей семье – общая черта. Поэтому я увела его, чтобы выяснить, как чувствовала себя мама не в моем присутствии. Брат сначала растерялся, но тут же собрал в кучу все свои наблюдения и отчитался.

– Она продолжала в тайне от папы пить какие-то таблетки. В один момент она была максимально обеспокоена, как ты живешь, искала повод прийти к вам без приглашения, в другой – говорила себе оставить тебя в покое. Я не могу понять, почему она так переживает за тебя, ведь у тебя все в порядке.

Должно быть, мои попытки сблизиться и показать ей, что со мной все прекрасно, помогали плохо. Хотя мама боролась с собой и с действием препаратов. Будь у меня возможность избавить ее от таблеток, я бы сделала все для этого. Но я боялась, что подобное могло вернуть ее в такую пучину правдивых воспоминаний, что она бы захлебнулась в них и не смогла жить дальше.

– Просто мама нервничает, что я живу теперь не с вами.

Алекс категорично не согласился со мной.

– Мама борется сама с собой, удерживает себя дома. Она считает, что если придет к тебе, то сделает хуже. Если бы она переживала о том, как ты там в новой квартире, она бы просто пришла тебя проведать.

– Алекс, ты слишком глубоко копаешь.

– А еще это каждый раз прекращается, когда возвращается папа. Она словно забывает обо всем.

– Алекс.

– Погоди, ты говорила не лезть в это. Поэтому я молчал, ничего не рассказывал, старался искать оправдания всему, но ты сама спросила у меня о ней. Почему бы тебе не спросить у папы? Или, может, сразу у мамы?

– Алекс! – я уже повысила голос, и только тогда брат замолк. – Я тебя просила оставить все так, как есть.

– Аврора, если у тебя сейчас новая семья и новые хлопоты, это еще ничего не значит. Я волнуюсь за маму очень сильно. И если ты намерена дальше делать вид, что это пустые переживания, то я вынужден пойти против тебя.

– Пожалуйста, – я схватила брата за плечи и, чувствуя, как сердце колотится в груди, попыталась его переубедить, – доверься мне.

Он сомневался, это было слишком очевидно. Но он еще ребенок, пусть далеко не глупый и понимающий, но ребенок. Хотела бы я списать все подмеченные им изменения в поведении мамы на простые детские замашки и игры.

– Новость о беременности впервые за долгое время действительно смогла осчастливить маму, – угрюмо сказал он. – Только поэтому я успокоюсь.

Я тут же обняла его. Не останови я брата, он рассказал бы обо всем какому-нибудь врачу, а там дело дошло бы и до правительства. Неизвестно, во что превратили бы маму после этого.

Оставшуюся часть вечера нас с Дэйвом заваливали вопросами о том, как мы оформим детскую, как назовем сына или дочку и все в этом роде. Но мы лишь пожимали плечами и скромно улыбались.

Гости ушли, и только тогда Дэйв смог спокойно вздохнуть. Он окинул меня с ног до головы усталым взглядом и протяжно произнес:

– Я невероятный, раз на все это подписался.

– Неужели перспектива отцовства так выматывает?

– Где это видано, чтобы муж прикидывался отцом ребенка, которого жена нагуляла? Думаю, я заслуживаю хотя бы скромного «спасибо».

– Спасибо, – тут же сказала я, ему на потеху. Хотя, несмотря на мой язвительный и шутливый тон, прозвучало это все равно искренне.