– Но ваша реакция всегда была одинаковая. Не важно, выпил он две бутылки пива или две бутылки водки, так?

– Думаю, одинаковая.

Я встала из-за стола и прошлась по кабинету. Мысли выстроились в четкую последовательность. Я буквально слышала, о чем думал ее муж.

– Ваш муж размышлял так: какая разница, сколько выпью, она все равно будет ругаться. Ей безразлично, что у меня в душе. Лучше оторвусь, дома получу потом по полной программе. Какая разница? Хоть будет за что.

Она посмотрела на меня так, будто видела впервые. Я удержала взгляд:

– И стал пить больше.

– Вы правда так считаете? Это я виновата? Я виновата в том, что он пьет?

– Разве я так сказала?

– Нет, но…

– Ваше поведение было неверным. Бороться с алкогольным пристрастием имеет смысл тогда, когда оно переходит границы разумного. Иначе вы только усугубите ситуацию. Пиво, сто грамм водки – это метод расслабления. Такой же, как компьютерные игры, например. Это реалии современности. К сожалению. Вы же не будете кидаться с кулаками на человека, который часами «висит» в соцсетях?

– Но он меня бьет! Разве на это можно закрыть глаза?

Женщина практически кричала.

Спохватившись, что выдала свою страшную тайну, вскочила, заметалась по кабинету. Я налила стакан воды, молча протянула. Она выпила большими глотками и вернулась в кресло.

– Ни один человек, ни один мужчина, кем бы он ни был – мужем, сыном, отцом, – не имеет права причинить вам физическую боль. Не имеет права вас унижать. Это в Библии написано. Грех обижать слабых.

Страх уступил место признательности. Она готова была расплакаться. Похоже, свою тайну она хранила долго.

– Рукоприкладство прекращается одним способом – не прощается. С самого первого раза не прощается. Уйдите, исчезните из его жизни. На время, хотя бы на время. Чтобы он понял, к каким последствиям подобные действия могут привести. Он может потерять семью. Если испугается, начнет звонить, умолять и всячески возвращать, тогда шансы исправить ситуацию есть. Сразу возвращаться не надо, он должен понять, что совершил нечто страшное. Непростительное. А если звонить и раскаиваться перестанет, считайте, легко отделались.

Она молчала.

Я тоже молчала.

Она собиралась что-то сказать, но передумала.

Я молчала.

Она опять встала, прошлась по кабинету, вернулась в кресло и только потом сказала:

– Свой шанс я упустила.

– Он часто поднимает руку?

– Когда пьян и я ругаюсь…

– Ударив один раз и убедившись в своей безнаказанности, мужчина будет продолжать эти действия. Бить и каяться. Каяться и вновь бить.

– Наверное, вы правы…

Внезапно она заплакала. Я протянула салфетки. Прошло минут пять. Мы молчали. Она всхлипывала.

– Как долго это продолжается?

– Не знаю, – она вытерла слезы, – два последних года.

– Он знает, что за вас никто не заступится, так? Ни брат, ни отец.

Она кивнула, вытираясь салфеткой.

– В милицию обращались?

– Звонила, когда это случилось впервые. – Она подняла на меня мокрые глаза. – Но он выхватил трубку и сказал, что если я на него заявлю, то он расскажет моим родителям, что я шалава. Что застукал меня в постели с другим и дал волю эмоциям. А я знаю, что они ему поверят. Ему, понимаете? Ему!

Она зарыдала с новой силой.

«Настоящий шантаж. Бедная женщина».

Я подошла к окну и посмотрела на вечерний московский пейзаж. Люди суетливо толкались на тротуарах, спешили домой или по делам. Мужчина в коротком пальто прохаживался вдоль остановки. Люблю красиво одетых мужчин, приятно смотреть. Наверное, у него есть женщина, и он ее любит. Не напивается после работы, не приходит домой пьяный и сто процентов не поднимает на нее руку. Интеллигент: пальто, перчатки, портфель. И почему моя клиентка не выбрала себе в мужья такого мужчину? Почему пошла по стопам матери? Ей лет тридцать – тридцать пять, еще вся жизнь впереди. Как изменить ее модель мира? Как показать, что есть другие мужчины? Но и вести себя с ними надо по-другому. Готова она измениться сама, чтоб изменить жизнь?