Я состроил улыбку:

– М-м-м-м. Отлично.

Я старательно стискивал губы, стесняясь показать зубы, скорее всего позеленевшие от добавленной в кофе мяты.

– Вкусно, да? – спросила Анника. Таким жалостливым голосом, наверное, спросили бы у человека-слона, не болят ли его наросты?

– Дэ-э, – выдавил я, не размыкая губ, сделав в доказательство еще глоток. Пройдет четыре часа до того, как мои кишки начнут бурно мне возражать.

Теперь официантка смотрела на меня с ужасом и тайным восхищением. Она отошла, но все время оборачивалась, поглядывая на дымящуюся кружку, наполненную адской смесью. Допив, я все-таки поморщился. Поставив кружку на стол, снова попытался найти тему для беседы.

– Ну… ну и как вам Великобритания? – спросил я в надежде, что старая добрая Англия меня выручит и наконец-то мы съедем с заезженной кофейной колеи.

– Она замечательная, – ответила она уже совершенно искренне, не только из вежливости.

– Приятно слышать. Но все-таки скучаете по Швеции?

Она оживилась еще больше.

– Да. Очень. Особенно по семье. И по другим вещам.

– По каким именно? Расскажите. Я никогда не был в Швеции.

Это уже лучше, похвалил я себя. Наконец-то заговорил как нормальный солидный мужчина.

Она посмотрела на меня.

– По многому скучаю. По чистому воздуху, по приветливым людям. По природе нашей. По фильмам.

– Порно? – решил уточнить я.

– Простите?

Ч-черт.

Я нервно рассмеялся.

– Я имею в виду порнушку. Швеция ведь этим славится. Не так ли?

Заткнись, Джейми. Захлопни свою мерзкую пасть, идиот!

– Мой приятель давал мне посмотреть в прошлом году. Дисков десять. Отличный набор… и девчонки все высшей пробы, очень похожи на вас.

Анника вскочила раньше, чем я успел договорить.

– Знаете, я, пожалуй, пойду, – сказала она, надевая куртку.

– Но… вы не допили! – заорал я, как будто полчашки латте могли заставить ее и дальше выслушивать пошлости похотливого скандалиста, который обожает кофе с мятой.

– Ничего, – отозвалась она. – Допьете сами. Только сок лайма попросите туда добавить. Всего хорошего.

Анника быстро направилась к выходу. Ушла, ни разу не обернувшись. Навсегда ушла из этой кофейни и из моей жизни. Напоследок удалось тайком полюбоваться ее божественным задиком.

Придя в себя, я осмотрелся. Готы за угловым столиком отчаянно старались удержаться от смеха. Моя приветливая официантка спряталась под стойкой. Я слышал лишь взрывы хохота, доносившиеся оттуда.

Минут пять я мужественно читал «GQ». Статейку про Пита, который мастурбирует по восемь раз на дню и совсем умаялся. Теперь уже можно было уходить, сохранив хотя бы видимость гордости.

Я даже допил остатки мятного кофе с цедрой лайма. И только потом встал, положил на стол восемь евро (мой экзотический капучино оказался не только чудовищным на вкус, но и чудовищно дорогим) и чуть ли не бегом рванул к дверям, дав себе клятву, что больше сюда ни ногой. Ни-ког-да.

В тот же вечер получил от Шона письмо. Предельно краткое:

«Ну и мудила ты».

Возразить было нечего.

Дорогая мамочка!

Все-таки со вкусом у меня беда. Волоку домой все подряд, как обезумевшая мартышка. И что толку? В любой одежде похожа на склочную мымру. Все мои тряпки давно вышли из моды, нечего выбрать. А сколько денег я извела на горы этого хлама. И цвета какие-то отстойные. Такова жестокая реальность.

Я в панике, сегодня у меня встреча. С неким Грэхемом. Его подсунула мне парикмахерша Стефания. Вот до чего докатилась твоя дочь. Женщина, которая подкрашивает мне отросшие волосы, теперь устраивает и мою личную жизнь.

Надо научиться помалкивать. Но так хочется пооткровенничать, когда из динамиков льется мурлыкающий джаз, а голову массирует приветливая болтушка. Ощущения почти как на подступе к оргазму. Стеф зря теряет время в салоне, ей бы в армию, в отдел разведки. Пять минут потрет бритую голову террориста своими волшебными пальчиками, и дело сделано. Тот, дебильно улыбаясь, назовет все свои схроны с оружием и взрывчаткой.