— Получила? Неделю на улицу не выйдешь. Чтоб даже из комнаты не высовывалась!

Хлопает дверь и до моего слуха доносятся тихие всхлипывания.

— Привет, Малыш! — выглядываю из-за перегородки. — Я Карлсон. Хочешь полетать со мной?

Юля хлопает глазами и поспешно вытирает слёзы.

— П-привет! Ты всё слышал, да?

— Уши не затыкал. Перебирайся ко мне!

— Что значит перебирайся? — Юля в одной футболке и ёжится от холода.

— Этот утырок тебя наказал? — сгораю от желания согреть мою кроху в объятьях.

— Да.

— В комнату к тебе в ближайшее время не сунется, — констатирую как факт.

— Нет. У нас рабочие сегодня весь день возятся. Кир сам сейчас пойдёт гулять с Викой.

— Значит, я могу тебя похитить. Пропеллера у меня нет, но я и не на крыше живу. Варенье и конфеты можешь не брать. У меня всё есть. Посидим кофе попьём.

— А вдруг Кир сейчас опять придёт?

— Дождись пока свалит и приходи ко мне.

— Он входную дверь на ключ запирает.

— Тогда, как я и предложил. План А. Перелезаешь через перегородку и всего делов.

— И часто ты так… В гости ходишь?

— Теперь буду часто, — отвечаю уклончиво. — А сейчас быстро в комнату и надень свой самый тёплый свитер. Поболтаем пока тут.

Юля убегает с лоджии, а я томлюсь в ожидании. Минута кажется вечностью.

— Ром, он никуда не пойдёт, — возвращается Юля. — Я боюсь уходить.

— Тогда праздник идёт к вам! — в мгновение ока перебираюсь к Юле.

Неведомая сила бросает нас друг к другу. Стоим, обнявшись, не в силах вымолвить ни слова.

— Мне казалось, — шепчет Юля, — я никогда больше никого не обниму.

— Кроха моя. Никому тебя в обиду не дам.

Окрик Кира из комнаты заставляет меня прижать к себе Юлю ещё крепче.

— Ты будешь обедать?..

***

Юлька

Не знаю, что произошло в объятьях Ромки. Но, заслышав голос Кира, я впервые не съёжилась, а взбунтовалась. Словно из моего копчика дракона выпустили, и он, промчавшись по позвонкам, поджёг каждый нерв и с огненной лавой вырвался наружу.

Глянув на Ромку, я прыгнула с лоджии в комнату:

— Да ты можешь оставить меня в покое? Два часа! Дай мне два часа! И тогда я, быть может, с тобой сегодня поужинаю у телевизора. — Хватаю одного за другим плюшевых медведей, которых мне Кир дарит по поводу и без, и швыряю в него. — Изображу любящую дочь и пай-девочку. А если не будешь лезть ко мне часа три, то надену гольфы и юбку-шотландку!

Кир, уворачиваясь от игрушек, отступает к двери. К нашему с Ромкой счастью, он не успел дойти и до середины комнаты.

— Юль, хорошо. Ты успокойся только. У нас же рабочие там... Я перегнул палку, извини… А ты реально со мной сегодня поужинаешь?

— Три часа! Тишины и покоя! Чтоб ни тебя, ни Вики! У меня зачёт завтра!

— Как скажешь, родная! Мир?

— Три часа!

— Не вопрос. Муха возле двери не пролетит.

— Мир, — выдыхаю с облегчением.

Кир подходит, и я позволяю себя обнять пятый раз. Я, как и он, тоже теперь считаю «обнимашки».

— Люблю тебя, малышка.

Проглатываю и это.

— Купить что-то ещё на ужин? — трётся Кир об мою щёку щетиной.

«Бритву и намордник», — прошу мысленно, а вслух произношу:

— Вике мороженое.

— Но ведь это будет ужин для двоих? — уточняет Кир.

— Непременно. — Выбираюсь из объятий отчима и дарю ему улыбку Моны Лизы. Не знаю почему, но я уверена, что мой новый друг Карлсон что-нибудь придумает. — Но Вику тоже нужно покормить. А сейчас дай мне три часа.

— Даже если в твоей комнате что-нибудь взорвётся, я не войду! — Кир вздёргивает мой подбородок, и я, впервые без страха, встречаю его обжигающий взгляд:

— Договорились.

Кир уходит довольный, а я, осмысляя свои нелепые обещания, бреду на балкон и утыкаюсь носом Ромке в грудь. Он молча обнимает меня. Я благодарна, что он не задаёт вопросы, на которые вряд ли есть вразумительный ответ.