— По­ка не позд­но, по­ду­май, воз­мож­но ехать к Ар­ма­ну оп­ро­мет­чи­вый и не­об­ду­ман­ный по­сту­пок, — зая­ви­ла жен­щи­на. — Ты го­нишь­ся за на­де­ж­дой, сле­ду­ешь ве­ле­нию серд­ца, пол­но­стью иг­но­ри­руя до­во­ды ра­зу­ма, — воз­му­ща­лась Кла­ра.

И я по­ни­ма­ла, хо­тя и не раз­де­ля­ла её взгля­дов.

Кла­ра пе­ре­жи­ва­ла за мою даль­ней­шую судь­бу, пер­спек­ти­вы в чу­жой стра­не, бы­ли, пря­мо ска­жем, ту­ман­ны.

Там ме­ня мог­ли на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях, при­знать пре­да­тель­ни­цей и су­дить по за­ко­ну.

— Кла­ра, — взмо­ли­лась я, — ты бо­ишь­ся, что ме­ня осу­дят? — По­са­дят в клет­ку или то­го ху­же, каз­нят, — вы­ска­за­ла са­краль­ные мыс­ли Кла­ры, ко­то­рые и ме­ня по­се­ща­ли, по­сто­ян­но.

Жен­щи­на с уд­ру­чён­ным ви­дом, мол­ча по­мо­та­ла го­ло­вой, со­гла­ша­ясь, что имен­но та­кой пер­спек­ти­вы и опа­са­ет­ся.

— Я уже в клет­ке, сго­рае­мая в пла­ме­ни бо­ли и тос­ки, ме­ня по­жи­ра­ет страх и оби­да, — пе­чаль­но за­яв­ляю. — Ме­ня и так уже при­го­во­ри­ли к веч­ным му­кам, ско­ва­ли по но­гам и ру­кам, ото­бра­ли смысл жиз­ни, вы­рва­ли свет, ко­то­рый оза­ря­ет ду­шу, и по­мес­ти­ли в кро­меш­ный мрак.

Об­хва­ти­ла се­бя ру­ка­ми, слё­зы на­ча­ли под­сту­пать, в гор­ле об­ра­зо­вал­ся ко­мок.

— Я са­мая не­сча­ст­ная жен­щи­на, ко­то­рая, да­же не зна­ет име­на сво­их де­тей. И вы­ну­ж­де­на под гнё­том ро­ко­вых об­стоя­тельств ид­ти на по­клон к сво­ему му­жу, ко­то­рый не­на­ви­дит и пре­зи­ра­ет ме­ня.

Кла­ра с жа­ло­стью взгля­ну­ла на ме­ня, мои сло­ва, боль­но уда­ри­ли по её серд­цу.

Жен­щи­на, ви­дя мою дрожь по все­му те­лу, по­до­шла и лас­ко­во об­ня­ла ме­ня, зна­ла, что её раз­ры­ва­ют не ме­нее бо­лез­нен­ные эмо­ции. Она ста­ра­ет­ся быть силь­ной за нас дво­их, её си­туа­ция ни­чуть не луч­ше мо­ей, Кла­ра то­же мать, ко­то­рая вы­ну­ж­де­на на­хо­дит­ься вда­ли от сво­их де­тей, не ви­дя, как ма­лы­ши рас­тут, по­ни­мая, что в их серд­це жи­вёт не­на­висть к род­ной ма­те­ри. Ме­ж­ду Кла­рой и её деть­ми, ог­ром­ная яма, ко­то­рая уси­ли­ва­ет­ся ста­ра­ния­ми её быв­ше­го му­жа и свек­ро­ви. Но Кла­ра на­де­ет­ся, что од­на­ж­ды, смо­жет по­стро­ить мос­тик из люб­ви и лас­ки. Ма­лы­ши уз­на­ют прав­ду и при­мут сто­ро­ну ма­те­ри.

Объ­яв­ля­ют по­сад­ку на са­мо­лёт, силь­нее при­жи­ма­юсь к Кла­ре, пы­та­юсь впи­тать её за­пах и те­п­ло. Эта жен­щи­на, моя опо­ра и за­щи­та, ко­то­рую я ско­ро по­те­ряю, как толь­ко са­мо­лёт при­зем­лит­ся и я сой­ду на тер­ри­то­рию чу­жой стра­ны, в тот са­мый мо­мент ока­жусь один на один с вра­ж­деб­ным ми­ром.

— Кла­ра, — уве­рен­но зая­ви­ла я, — у ме­ня нет дру­го­го вы­хо­да, по­ка не уз­наю́ прав­ду, жиз­ни мне не бу­дет. — Да, ты ру­ко­во­дству­ешь­ся ра­зу­мом, ко­то­рый го­во­рит те­бе, что не­об­хо­ди­мо со­блю­дать про­це­ду­ры, об­ра­щать­ся в суд и не ис­кать ком­про­мис­сов с быв­шим му­жем.

— Ка­кие ком­про­мис­сы мо­гут быть с Ара­ви­ном? — Воз­му­щён­но за­да­ла ри­то­ри­че­ский во­прос Кла­ра и иро­нич­но улыб­ну­лась. — Ты на­ив­но по­ла­га­ешь, что мо­жешь до­го­во­рить­ся с Ар­ма­ном? — Про­во­ка­ци­он­но ин­те­ре­су­ет­ся де­вуш­ка.

— Да, — в го­ло­се за­зву­ча­ли нот­ки со­мне­ния, по­пы­та­лась оп­рав­дать своё за­яв­ле­ние — хо­тя бы по­ста­ра­юсь это сде­лать. — Своё са­мо­лю­бие, гор­дость и сво­бо­ду, за­су­ну в даль­ний угол, — яро­ст­но за­ве­ри­ла Кла­ру.

Моё ма­те­рин­ское серд­це под­ска­зы­ва­ло, что де­ти жи­вы, а это зна­чит, что долж­на за них бо­роть­ся, ес­ли по­на­до­бить­ся, бу­ду уни­жать­ся пе­ред Ар­ма­ном, на ко­ле­нях вы­ма­ли­вать про­ще­ние, лишь бы уви­деть сво­их де­тей, при­жать их к серд­цу, ус­лы­шать дет­ский плач, на­сла­дить­ся улыб­кой. Кла­ра по-ма­те­рин­ски, с тё­п­лом и за­бо­той при­жи­ма­ет­ся гу­ба­ми к мо­ему лбу и про­из­но­сит по­след­ние ука­за­ния, — за­пом­ни, да­же не смот­ря что ты сей­час за­му­жем, у те­бя есть пра­ва. — Ес­ли по­чув­ст­ву­ешь, хоть ма­лей­шую опас­ность, не­мед­лен­но по­ки­дай стра­ну, эти лю­ди очень опас­ны, де­тям нуж­на жи­вая ма­ма, а не­хо­лод­ное над­гро­бие.