Я как-то прочла, что после развода женщина только расцветает. Неужели правда?

Иду по расчищенной дорожке от автобусной остановки и чувствую, что даже спина прямее стала.

— Алинк, — Симка хлопает дверью в своей машине и быстрым шагом идет в мою сторону. Слышу короткий писк сигнализации.

— Привет, — улыбаюсь.

Обнимаемся. Сима еще на прошлой неделе вернулась в город. Она поддерживала меня все эти месяцы. Сначала по телефону, потому что была в командировке, потом лично, когда прилетела.

Благодаря ей я не закрылась в себе. Благодаря ей вовремя очнулась и перестала считать себя грязной и недостойной после того, что сделал Ершов. Это ему должно быть стыдно, не мне. Но общество так нас программирует, что мы чувствуем ответственность за преступника, перекладываем вину на себя. Унижаем сами себя и до жути боимся повторения.

— Алин, зайди ко мне, — директриса заглядывает в столовую за кофе, когда мы обедаем. Обычно она всегда ест отдельно и гораздо раньше основного педагогического коллектива.

— Сейчас, — отодвигаю от себя тарелку и делаю быстрый глоток чая.

— Точно хочет тебя еще парочкой групп нагрузить, — шепчет Симка.

— Думаешь?

— Уверена. Сэкономить хочет, как всегда. Накинет копеек сверху, а впахивать заставит за троих.

Жму плечами и поднимаюсь на второй этаж. Алла Георгиевна уже меня ждет. Как всегда, при параде. В строгом деловом костюме с узкой юбкой и в идеально выглаженной блузке.

— Проходи, присаживайся. Разговор будет не самый приятный.

Моментально напрягаюсь, собираю пальцы в замок, сложив руки на столе.

Алла в этот момент поднимается с кресла, отходит к окну, давит указательным пальцем на пластины жалюзи, образовывая более широкий проем.

— Что-то случилось? — смотрю ей в спину.

Алла Георгиевна качает головой, отпускает жалюзи, и те издают характерный щелкающий звук.

— Случилось, — вздыхает, снова занимая свое место. — Мне очень жаль тебе сообщать, но ты попала под сокращение.

— Что?

— Наши меценаты решили урезать финансирование. Ты пришла последней сюда, поэтому…

А ведь утром я думала, что все налаживается. Рано радовалась.

Тру ладони о тайтсы, а внутри все леденеет. К такому я готова не была. Совсем.

— Не обижайся, Алин. Если бы я как-то могла на это повлиять…

— Я понимаю, — киваю на автомате. В голове хаос. Теперь придется искать другую работу.

Может быть, сразу вернуться домой? К родителям? Снять квартиру где-нибудь там неподалеку и…

И что? Что я там делать буду?

— Передашь девочкам свои группы. Выходное пособие получишь сразу. В бухгалтерию я уже сообщила.

— Ладно.

Киваю, а сама до конца не понимаю, если честно, что происходит.

— Можешь идти. — Алла нервничает, смотрит на дверь. Хочет поскорее от меня избавиться, видимо, а у меня в голове настолько все замедляется, что даже со стула встать не могу. — Алина…

— А? Да.

Трясу головой и на шатких ногах выхожу в коридор. Прилипаю спиной к стене, стараюсь хоть как-то наладить дыхание, но все без толку.

Два оставшихся занятия провожу без энтузиазма, в преподавательской подготавливаю списки своих ребят, методички, планы занятий, сообщаю девчонкам о своем внезапном уходе и даже успеваю зайти в бухгалтерию за деньгами.

На улицу выползаю, лишь когда стемнело. Потуже затягиваю поясок на пальто и буквально краем глаза замечаю знакомый «Лексус».

Лёшин.

Тут же врастаю в землю и крепче сжимаю в руках сумку. По позвоночнику проносится просто омерзительный холодок. Кажется, даже волоски по всему телу встают.

Зачем он приехал? Неужели опять будет меня унижать?

Я стою недалеко от входа, у скамеек. Здесь слабое освещение, поэтому выпорхнувшая из здания Алла меня не замечает. Быстро перебирает каблуками в сторону Ершовской тачки. Он выходит ей навстречу. С букетом. Вижу, как целует ее в губы, как приобнимает за талию. Алла жеманно хихикает, улыбается, что-то взахлеб ему рассказывает.