– Не хочу дышать на Аллу перегаром, – сказал Радченко. – И еще. Если я стану напиваться с утра пораньше, то плохо кончу. Для начала лишусь работы, затем от меня уйдет жена… И так далее.

– Зачем тебе жена? – Стас не боялся показаться циником. – Пусть уходит. А ты купи посудомоечную машину. Это проще и дешевле.

Он достал из бара запотевшую бутылку и открутил пробку. Запрокинув донышко кверху, хлебнул пива.

– Мне до лампочки, утро сейчас или вечер, – сказал он. – И неважно, чем от меня пахнет. Главное, что боссу сегодня я не понадоблюсь. Кстати, ты напрасно надел костюм. Мы не на похороны собрались.

– У меня в чемодане не нашлось шортов и тенниски. А жаль. Я неплохо бы смотрелся в таком наряде. Ну, с голыми ногами и портфелем в руках.

– Вижу, ты, старина, не обделен чувством юмора? Это хорошо. Кстати, когда я увидел тебя в первый раз, сразу решил, что ты не похож на юриста. Есть в тебе что-то такое… Человеческое. Прости, я, как и все американцы, недолюбливаю адвокатов. И в то же время не могу без них обойтись. Такой парадокс.

– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Радченко.

– О тебе я знаю почти все. Как пишут в анкетах: из семьи служащих. Служил в батальоне специального назначения морской пехоты. Награжден медалью «За отвагу», имеешь кучу благодарностей командования. Отличник боевой подготовки, принимал участие в локальных конфликтах. После армии окончил юридический факультет Московского университета. В адвокатской конторе «Саморуков и компаньоны» на хорошем счету. Специализируешься на уголовных делах. Выиграл несколько громких процессов. Хороший семьянин, есть ребенок. Увлекаешься мотоциклами, имеешь десяток дорожных и спортивных байков. Имущественное положение… Ты на полпути между богатством и бедностью. Ближе к богатству. В политике придерживаешься либеральных принципов. Ну, в точку?

– Почти. А я о тебе почти ничего не знаю.

– Послушай, если интересно. Прибыл сюда из Москвы, когда мне исполнилось девять лет. Поэтому говорю по-английски сносно. Те дети, что попадают сюда чуть позже, в одиннадцать-двенадцать лет, не могут избавиться от акцента всю жизнь. После школы отбарабанил три года в бюро переводов и в других конторах. Потом жизнь свела меня с боссом. Выполняю его поручения. У меня дом с четырьмя спальнями на побережье, на Стейтен-Айленд. Там же гараж на четыре машины. Плюс бассейн и летняя веранда. И еще – хорошая кредитная история. У меня нет долгов и нет жены. Словом, я почти счастливый человек.

– Чего не хватает для полного счастья?

– Больших денег. И апартаментов на Манхэттене. Скажем, в районе Мэдисон-сквер-гарден. Или северной части Центрального парка. Цена моей мечты – от четырех до восьми миллионов баксов. Еще несколько лет работы со стариком – и мечта сбудется.

– Тогда пригласишь на новоселье.

– До больницы еще около часа езды, – Стас бросил пустую бутылку под ноги. – Это в Нью-Джерси. Ну, чтобы не терять времени, коротко обрисую ситуацию. Может, старик в разговоре чего упустил…

Стас скороговоркой выпалил, что с первого до последнего дня сопровождал Аллу и покойного ныне певца во время гастрольного тура. Таскал чемоданы, водил их по ресторанам, торчал на концертах. А потом присутствовал на опознании тела Карлова в судебном морге. Да, смерть его стала для Аллы настоящим ударом. На вкус Стаса, в этом певце не было ничего или почти ничего такого, что нравится женщинам. Высокого роста, худощавый, с вытянутым лицом. Раньше срока наметились лобные залысины. Лицо могло показаться скучным, неинтересным, если бы не живые серые глаза и ироническая улыбка. Он неплохо играл на гитаре и пел так, что уши слушателей не увядали, как осенняя листва. Хотя голос так себе. Карманный, для домашнего пользования.