В конце одиннадцатого класса, когда решил ехать поступать в Санкт-Петербург, я прекратил отношения с девочкой, с которой на тот момент встречался и крутил любовь, по её мнению и мнению её мамы, по совместительству подруги Софьи. Как мне казалось в тот момент, прекратил красиво, чётко обозначив свою позицию по поводу невозможности дальнейшего развития отношений. Писать письма не буду, переживать по девчонке тоже, серьёзных намерений у меня к ней не было, зачем ей давать ложные надежды? Так мне казалось честнее, о чём я и поведал. А к вечеру дома был скандал. Девчонка и её мама в два голоса обвиняли меня в чёрствости и обзывали эмоциональным импотентом, пытаясь уколоть меня побольнее. Батя, придя с работы, концерт этот прекратил, выставив дам из дома. А Софье устроил головомойку по поводу её подружек и их дочерей. Будь я чуть менее самоуверен, то обязательно расстроился, а так только махнул рукой и пошёл готовиться к поступлению.

Позже я прочитал немало книг по психологии, определил психотип и прошёл кучу психологических тестов. И успокоился тем, что таким уродился. И ничего критичного в этом нет, мне жить не мешает.

Татьяна тем временем закончила разговор с Санькой и подошла к нам. Расстроенная и озабоченная, она постояла рядом молча, видимо, размышляя над сложившейся ситуацией с машиной. Потом решительно тряхнула головой и посмотрела на дочь, потом перевела взгляд на меня.

– Нам пора домой, сегодня был тяжёлый день. Спасибо вам, Александр. Давайте Катю, я сейчас вызову такси.

– Не надо такси, я вас довезу. Кстати, Кате можно шоколадку? – я спустил девочку с рук и протянул плитку Тане, пусть сама решает, давать или нет.– Пойдёмте к машине. Что решили с Матизом?

– Пока ничего, – шагая рядом, Татьяна крепко держала дочь за руку. Второй рукой Катя держалась за меня.

И я представил, как со стороны выглядит эта картина: мужчина и женщина ведут за руки ребёнка, не хватает только, чтоб ребёнок доверчиво виснул, раскачиваясь на родительских руках. Интересные мысли бродят в моей голове, ещё интереснее моя заинтересованная реакция на эти мысли. Старею, не иначе. Но даже тот факт, что одеты мы с Катей были схоже: она в джинсовый сарафанчик, а я в летнем пиджаке того же голубого оттенка, что и у Кати одежда, меня скорее рассмешил, чем насторожил. Нарисованная моим воображением картинка счастливых людей плотно засела в голове, так, что я, не отдавая себе отчёта в дальнейших последствиях, спросил:

– Может, в кафе? По мороженому? Кать, ты какое любишь?

– Шоколадное. А маме крем-брюле, – нечётко, но старательно выговаривая букву р, поведала девочка.

Татьяна

Сколько я простояла, глядя в окно, не знаю, но чай успел остыть, а за окном лишь слегка померкло – белые ночи. Красота и экзотика для туристов, и проблемы со сном для местных. Попробуй уложи непоседу, когда «ещё солнышко спать не пошло». Поставила кружку с чаем в микроволновку. Какая разница, как подогреть, всё равно ведь пить не буду, только руки бы согреть.

Отвернулась от окна, скользнула взглядом по кухне. Обшарпанные обои, видавшая виды мебель, правда, холодильник современный, работает исправно. Кран капает уже месяц как, но хозяйка не спешит вызывать сантехника. Она выставила квартиру на продажу, но заломила такую цену, что пока никто не приходил смотреть.

Повернулась обратно к окну. Вид – загляденье: деревья высокие, детская площадка новенькая и цветочные клумбы. Бабушки-активистки захватили все кусочки земли под подъездами и засадили цветами. Сами поливают, сами пропалывают, ведут активный образ жизни одним словом. Я даже завидую их бодрости и энтузиазму.