Час пролетает незаметно – смена закончилась, и по дороге к сестринской сталкиваюсь с Катей.

– Смотри, Алиса, тут такое! Уже вирусным стало – куча просмотров.

Смотрю в её телефон. На дисплее видео, которое снимали очевидцы аварии. Не люблю такое: первым делом нужно пострадавшим помогать… Вижу того самого зеленоглазого мужчину лет сорока, может, чуть старше, он раздаёт распоряжения своей охране, они оказывают помощь, автобус вытягивают, он проходит, всё проверяет. Затем наклоняется над перилами моста, что-то кричит своим, ныряет. Дальше очевидец не поленился к краю моста подбежать, чтобы заснять, как мужчина плывёт, затем ныряет под воду, и спустя какое-то время показывается над водой с ребёнком в руках. Его телохранители к нему подплывают, тоже ныряют, а затем вытаскивают женщину и мужчину.

– Кто он? – произношу и поясняю свой порыв:

– Есть же добрые и отзывчивые люди!

Катя удивлённо смотрит на меня:

– Алиска, ты что, действительно, ничего о нём не знаешь? Это Виктор Сергеев. Про него много чего говорят! Но добрый и отзывчивый?! – Она ко мне наклоняется, шепчет: – Он бандит. Держит под контролем весь город. Даже полицию. Мэр вообще его боится.

Сомневаюсь. Не могу с ней согласиться:

– Катя, за него говорят его поступки! Разве ты не видишь?

Она вздыхает:

– Ох, Алиса! Откуда ты такая?

– Какая?

– Наивная, что ли.

Ну вот, опять! И почему я наивная? Я же вижу, что он делает. Как он и его охрана людей спасают.

Заходим в сестринскую. Катя начинает переодеваться. Я тоже. А из головы не выходит Виктор Сергеев…

Виктор

Уже вечер, когда подъезжаем к больнице. Семён – здесь главврач, но что важнее, он травматолог от Бога.

– Етить колотить! – выдаёт Сева, уткнувшийся в телефон.

– Что? – коротко задаю вопрос.

– На, сам посмотри.

Беру телефон, смотрю видео, снятое на мосту. Просмотров больше тысячи…

– Нас не поймут, – доносит свою мысль.

Да. Подумают, дал слабину.

– Нужно изъять. Звони Нео.

Толя нехотя набирает номер хакера, недовольно бурчит. Что-то у них там не заладилось из-за дочери…

Заходим в фойе, идём по коридору. Хромаю. В руках ненавистная трость, без которой я долгое время не мог обходиться. Пока меня не подлатал эскулап Семён Семёныч. За мою неосторожность сейчас он меня на какой-нибудь дыбе растянет: может – прямо, а может – фигурально. А колено-то болит, и в бедро отдаёт тупой болью.

На повороте в коридоре сталкиваемся с какими-то девчонками, одна из них на меня налетает, поднимает голову, смотрит большими глазами загнанного оленёнка, краснеет, извиняется. Другая тянет её за руку, уводит. Кошусь на свою охрану. Как такое допустили? По лицам вижу, понимают, что будет им за оплошность.

– У тебя помада, розовая, – замечает Сева. Смотрю туда, куда он смотрит. На белоснежной рубашке с левой стороны отпечатались следы девчачьих губ.

Беру платок, пытаюсь оттереть. Бросаю затею.

Идём в кабинет главврача.

Семён встречает на пороге, ждёт нас. Приветствуем друг друга. Отводит в смотровую. Пока осматривает колено, тыкает пальцем в рубашку:

– А девица не промах – прямо в сердце попала.

Сева хмыкает, но молчит, о чём-то своём размышляет. Сердце… У меня нет сердца. Выгорело давно…

А Семён продолжает:

– Видел я на видео твои и твоих парней выкрутасы. Впечатлён!

Лучшие бы эти клоуны, чем видео снимать, пострадавшим помогали…

– Ты сегодня немногословен, – продолжает врач.

– Я всегда немногословен, – сухо отвечаю.

А он где-то на ноге нажимает, аж в глазах темнеет.

Шиплю сквозь зубы:

– Ты мне помочь хочешь или покалечить?

– Эх, батенька мой, ты сам себя калечишь! Моя помощь тебе не нужна. – Встаёт, идёт к столу. – Думаю, операционное вмешательство не потребуется. На всякий случай сделаем рентгенографию. Поможет массаж и физиотерапевтические процедуры.