Так как Guy Doron и его коллеги строят свою работу на Когнитивно-поведенческой терапии (КПТ), то такая классификация (ROCD-I и ROCD-II) более характерна для теоретической систематизации, где теоретическая модель является первоосновой, а методы интервенций и соответствующие техники вмешательств направлены в первую очередь на осознавание клиентом происходящего с ним. КПТ-терапевт, основываясь на теории научения, направляет усилия человека за счёт применения тем своей силы воли на то, чтобы узнать как контролировать своё расстройство и как с ним бороться [9, 19].

Никоим образом не умаляя всех достоинств и наработок Когнитивно-Поведенческой терапии, автору же больше импонирует очень близкий к КПТ подход, можно сказать его «двоюродный брат», – Краткосрочная Стратегическая терапия (КСТ), создателями которой являются Paul Watzlawick и Giorgio Nardone. КСТ в качестве своей теоретической модели использует теорию изменений [7, 73, 80, 81], в основе которой лежит концепт, созданный немецким, а затем американским психологом, Kurt Lewin, называемый «исследование – вмешательство» [57].

Согласно этому концепту узнать как работает проблема можно с помощью её решения. Отсюда следует, что практика осуществляемых изменений влияет на создание теоретической модели. Стратегический терапевт, применяя КСТ, за счёт использования различных терапевтических стратагем (хитростей и уловок) стремится сначала создать у клиента эмоционально-корректирующий опыт, позволяющий ему по-новому, более функционально воспринимать и реагировать на реальность, а уже после этого объясняет ему за счёт чего был достигнут эффект изменения. Такой подход гораздо лучше позволяет обходить сопротивление клиента на пути осуществления изменений, что значительно увеличивает эффективность терапии как по степени достижения результата, так и по времени.

С чисто практической точки зрения, учитывая нацеленность терапевтической работы на разрешение проблемы клиента, представляется полезным выделить те направления О-ОКР, которые возникают вследствие того, как страдающий реагирует на угрозу потери уже существующих взаимоотношений со своим партнёром или на потенциальную невозможность их создания. Именно эта угроза является ключевой и определяющей то обстоятельство, куда будет «трансформироваться» проблема клиента и в виде какой симптоматики будет проявляться.

Навязчивые мысли, ритуалы, патологические сомнения, которые являются неотъемлемой частью ОКР, возникают не просто так. Они – следствие того, как человек воспринимает угрозу и как с ней борется.

Поэтому крайне важно, прежде чем углубляться в тему, непосредственно связанную с ОКР-взаимоотношений, рассмотреть, в общем и целом, весь процесс того, как человек в динамике, от слабой степени к сильной, воспринимает возникающую перед ним опасность. Увидеть то, каким образом, какими средствами он с ней справляется.

Потребность в близости, в доверительных и устойчивых эмоциональных отношениях с другими людьми – важная составляющая жизни человека. В своей теории привязанности английский учёный Джон Боулби [2, 21, 22] делает существенный акцент на том, что удовлетворение этой потребности очень сильно влияет на психическую устойчивость человека, на ощущение им своей безопасности, облегчая тем самым процесс его выживания. Сначала как ребёнка, а потом уже и как взрослого.

Основы способности выстраивать близкие отношения с другими людьми формируются с раннего детства. Многое зависит от значимых людей в жизни ребёнка, от тех, кто за ним ухаживает и растит – родителей, родственников, друзей. Если опыт взаимодействия с ними показывает человеку, что близкие ему люди надёжны, то, как правило, с этим своим опытом и способностью им пользоваться он идёт в жизнь, применяя их как опору для познания окружающего мира. Чувство безопасной привязанности – это чувство, отражающее то, что мир в целом является безопасным местом, и можно с любопытством и уверенностью исследовать окружающую среду и взаимодействовать с другими людьми. Отрицательный же, в плане устойчивости и надёжности, опыт такого взаимодействия будет формировать и подпитывать у человека страх, базирующийся на чувстве собственной несостоятельности и неспособности подобные отношения построить. Этот страх в свою очередь будет повышать вероятность возникновения связанных с ним сомнений и эмоциональных трудностей при построении взаимоотношений со своими романтическими партнёрами [61].