– Что там за проблемы? Кто угрожает?

Она всхлипнула, умилительно вытерла нос платочком и сказала:

– Конкуренты…

Ох ты ж, боже ж мой.

– Вы поможете мне? – спросила она.

– Я вообще-то занят, – хмуро ответил я.

Чёрт, на мне свет клином сошёлся?! Не надо на меня так смотреть! Она снова пустилась в слёзы. Но теперь бесшумно. И такое настоящее в ней было горе, словно и у неё умер кто-то.

А вдруг не придумала?! И помочь некому?! Пустота в моей груди неприятно зашевелилась. А в голове отчего-то вспомнились слова тибетского мудреца Падмасамбхавы: «Увидишь дьявола, в рот ему ныряй». Всегда думал, что это про страхи. А сейчас понял, что очень боюсь того, что предлагает эта малышка, – не тех, кто ей угрожает – на риск мне плевать, с риском я давно в игры играю; а разговоров с ней и обычной жизни. Даже забор двухметровый построил вокруг будущего додзё. Отгородился.

Девушка горько опустила голову и развернулась, несчастная и очень маленькая. В шубке. Я себя почувствовал не монахом и не мастером будо, а извергом несусветным.

«Это ненадолго», – пообещал себе я и тронул её за плечо:

– Погодите.

Он взглянула на меня с надеждой. В пустоте ухнуло, и я «нырнул в рот к дьяволу»:

– Ладно, можно попробовать.

Только подъезжая к Ленинскому проспекту, я поняла, что радоваться нечему. Я увязла во вранье по самые уши. Где брать опасность для жизни? А злобных конкурентов? Нет, конкуренты, конечно, были. Пруд пруди. Одни торговые от Тримм-Тиль-Бан с их агрессивным маркетингом и откатами, замаскированными под «ретро-бонусы», чего стоили! Но не сражаться же за долю на нижней полке в молочном отделе с криком «кия» и двадцатью трупами в проходах супермаркета.

Жаль, что я не фотонные двигатели произвожу, чтобы быть единственной и чрезвычайно интересной для своей и вражеской разведки. А отступать ведь некуда…

Я приуныла. К папе не обратись, уж тут «куклой маленькой» не отделаешься за мои художества. Рейдерского захвата я сама не боюсь, кому я нужна со своими сырками? Налоговикам каратэ не страшно.

А завтра утром Раф придёт в офис. Надеюсь. И что я скажу? Что конкуренты испугались, уловив флюиды его присутствия? А клиенты точно испугаются, стоит им увидеть косматого человека в приёмной. Во что он хоть оденется?

Я поморщилась, понимая, что поступила, как совершенная дура. Помогать – это хорошо, и чувство от этого возвышенное – ещё лучше. У меня даже слёзы радости выступили, когда я села в машину, увозя с собой его обещание. В груди сердце прыгало от восторга, что получилось, что человек на самом деле не спился, хоть и не понятно, чем в лесу занимается. И Петьке дурацкому захотелось позвонить и рявкнуть в трубку: «Да не умер он! Не умер! Обломись!»

Я так счастлива была, что Раф всё-таки согласился, и не стала просить ни о чём большем, а вот теперь, колеся по Москве и по большей части стоя в пробках под зажигающиеся огни, я снова окунулась в реальность. Вот он город деловой, хваткий. Тут таких, как я, бизнесменов-предпринимателей, ловцов удачи на живца на каждом углу. Ошибки не прощаются. Мы все «понаехали» за большой олигархической мечтой в столицу. И за мной стоит очередь тех, кто против. К тому же реальнее всего реального мой кредит на развитие бизнеса. Его надо выплачивать и в горе, и в радости.

Я включила сигнал поворотника и поехала в офис. Устрою мозговой штурм сама с собой и с гуглом. От собственной дурноты меня слегка замутило. Такой у меня характер: прыгаю всегда с разбегу в омут головой, а потом думаю: а может, не надо было…

Остановившись в очередной пробке, я вспомнила карие глаза Рафа, и внутри что-то затеплело. Они мне добрыми показались. Очень. И грустными.