Скоро. Совсем скоро уже.

Сердце учащает ритм, но я делаю медленный выдох. Все нормально, нормально.

Я совсем не чувствую своего тела ниже пупка, и от этого становится не по себе. Сейчас даже встать не могу, чтобы увидеть, как выгляжу.

А вдруг…вдруг, я голая там, внизу? Может, моя накидка сползла, и сейчас они все смотреть будут на меня?

– Доктор! Подойдите! Аа!

– Что такое, чего ты кричишь?

Это тот самый врач, что колол мне анестезию в спину. Я не вижу его, но слышу голос. Где-то над моей головой раздается. Низкий и чуть хриплый. Очень строгий. Такой…пробирающий до мурашек, волнующий, но одновременно с этим успокаивающий своим басом.

– Я там…внизу голая?

– Конечно.

– О, Боже, нет! Все, хватит. Мне не нужна операция. Я хочу встать!

– Тихо. Тихо, я сказал! Не вставай. Ты прикрыта. Чего не надо, не видно.

Чувствую дрожь в теле, когда врач берет мою руку, и укладывает ее на специальную высокую подставку.

– Что…это еще не все разве?

– Катетер поставлю, и заснешь. Скоро уже.

Нежную кожу руки опаляет холодный спирт, и я чувствую жжение, а после звук отрываемого пластыря.

– Вот и все, солнце. Засыпаем.

Я готовлюсь, предвидя, что вот-вот сейчас усну, но ничего не происходит. По вене разливается что-то холодное, но сна у меня ни в одном глазу.

– Доктор, кажется, ваша анестезия не деййссствуу…

В голове что-то начинает сильно звенеть и шуметь. Язык заплетается, и вскоре меня просто вырубает.

Мне совсем ничего не сниться, даже родители, которых я так мечтаю увидеть хотя бы под наркозом. Спиной ощущаю твердый неудобный стол, а значит, я уже не сплю.

Открываю глаза от каких-то резких металлических звуков. В голове, словно мед всколотили, все какое-то заторможенное и расплывчатое, но спать мне уже совсем не хочется.

Немного голову приподнимаю и вижу, как над моей травмированной ногой склонились двое хирургов в хирургических костюмах, и что-то делают прямо сейчас!

Мамочки. Они же режут меня в эту самую секунду!

К горлу подкатывает тошнота, и я резко хватаю ртом воздух, все еще не понимая, что происходит. Кажется, последние события слиплись в какой-то комок, и я сейчас в своем состоянии соображать мне трудно.

– Помогите. Где я…Что…

Слезы подступают к глазам. Это кажется каким-то страшным сном, который все никак не заканчивается.

Хочу подняться, но в тот же миг чьи-то сильные руки ложатся мне на плечи, и укладывают обратно на операционный стол.

– Ты на операции еще. Вставать нельзя.

Тот самый бархатный низкий голос. Я уже точно слышала его, и кажется, сегодня.

Немного тошнит, когда слышу едкий запах спирта и каких-то препаратов. Мне не больно, но морально это выдерживать просто ужасно. То самое ощущение, когда понимаешь, что прямо сейчас твое тело режут на части.

– Нет, перестаньте, я не хочу!

Я вроде как, взрослая уже, однако в этот момент начинаю жалобно хныкать и стонать. Этот чертов день все никак не заканчивается. Сегодня должна быть финальная тренировка, а не операция!

Ну почему, почему мне так не везет то все время?

Из глаз стекают слезы, и я невольно кривлюсь от жалости к себе.

– Хватит, пожалуйста! Пожалуйста…

Реву, но чувствую, как кто-то убирает мои волосы с лица, и проводит ладонью по голове.

– Спокойно. Посмотри на меня. Я тут. Посмотри мне в глаза.

Открываю вымученные веки, смотрю вверх, и впервые вижу склонившегося прямо надо мной врача. Он в белой хирургической маске, закрывающей все его лицо, кроме глаз. Таких темно-зеленых, больших, невероятно красивых глаз, обрамленных черными густыми ресницами. Волосы доктора тоже не видно из-за медицинской шапки синего цвета.

– Кто вы такой?