Он же меня тут не только ударить может в темноте, он лапать может и… уже лапает, судя по тому, как больно его клешни начинают сжимать мою грудь.

Вскоре я слышу треск своей самой красивой кофточки, которую напялила специально для Кирилла Александровича, но он даже бровью на нее не повел. Вообще. Даже не посмотрел в мою сторону.

Я отбиваюсь от этого урода, но он силен. Черт, чего я такая слабая. Да и на одной ноге вообще неустойчиво стоять. Он прижал меня, как мошку, к стене. Больно придавил своим телом.

— Помогите! – кажется, мой крик озаряет весь темный коридор перехода, но так и разбивается о стены. Никто не слышит. Уже слишком поздно. Ночь. Боже, меня никто не слышит!

— Помог…

— Тихо, киса. Мы только поиграем.

Этот урод едва языком шевелит, а меня тошнить начинает. Реально тошнить. Ком прямо к горлу подкатывает.

Слезы моментально брызгают из глаз. Еще никогда в жизни я не была в такой ситуации.

Из моей груди вырывается не то мычание, не то истерический крик, но это его не останавливает.

Мои костыли тут же с грохотом падают на пол, когда эта свинья еще сильнее зажимает меня в углу.

Мамочки. Нет. Пожалуйста. Нет!

Я уже прощаюсь с жизнью, но вдруг слышу громкий крик этого урода, после чего он просто отлетает от меня, ударяясь об стену и падая на пол.

Вне себя от страха, дрожа в темноте, я вижу только огромную тень, которая сейчас стоит прямо напротив меня.

13. Глава 13

— А-а, нет! – вскрикиваю что есть сил и отбиваюсь от этой тени, пока в один момент не оказываюсь зажата в чьих-то руках. Очень сильных. Они обхватывают меня за талию, не давая упасть.

— Не надо, не надо, пожалуйста!

— Спокойно, это я.

Этот голос. Его голос.

Поднимаю глаза, приглядываюсь и замираю. Загорский. Стоит прямо напротив меня и сейчас держит меня за талию.

Боже, какой он высокий. В этой темноте я не сразу узнала его, но теперь мне жутко неловко. От близости мужчины сердце начинает стучать еще быстрее. Подбираюсь вся. Сжимаюсь внутренне сильно.

— Кирилл Александрович?

— Ждала кого-то другого?

Он разжимает руки, наклоняется и смотрит прямо на меня. А я в этот момент реву, как дура последняя, и остановиться не могу. Из груди то и дело всхлипы невольно вырываются. Испугалась я того мужика. Очень.

— Девочка, упырь этот тронул тебя? Успел сделать что-то плохое?

Смотрит так обжигающе, что еще более страшно становится, чем перед тем пьяным уродом, который, кажется, уже убежал отсюда.

Вытираю слезы рукой. Стоять на одной ноге тяжело, а мои костыли валяются разбросанные. Не дотянуться.

— Очнись! Этот хер навредил тебе или нет?

Всхлипываю, когда в один миг Кирилл Александрович с силой меня за плечи берет и резко встряхивает. Только сейчас, кажется, я от шока отхожу и улавливаю взгляд его зеленых глаз. Таких диких, блестящих, суровых в этот момент.

— Нет… Не навредил. Не успел.

Мужчина свои руки разжимает, а у меня мурашки по коже бегут. Не знаю, что делать. Вот вообще не знаю.

Сердце бешено стучит в груди.

Загорский отворачивается, и я замечаю, как он проводит ладонью по лицу, тяжело выдыхая. Не пойму его реакцию. Он недоволен или доволен…

После этого врач подходит ко мне вплотную. Его взгляд мечет молнии в меня, и мне снова становится страшно.

— Какого хрена ты тут делаешь ночью?! Совсем безголовая?

— Я не безголовая!

— Если бы не была безголовой, не шлялась бы ночами по углам.

Слезы снова подступают к глазам. Понятно теперь, кем он меня считает. Той, которая “шляется”.

Замираю, когда вижу, как Кирилл Александрович наклоняется и костыли мои поднимает. Мне передает.

В этот момент Загорский так смотрит на меня… Как-то сурово и жадно одновременно. Хочется прикрыться чем-то от него. Его взгляд какой-то дикий, серьезный очень, заставляющий сжаться в комок.