Брюнетка. Такая яркая, шикарная даже. Я вижу ее накрашенные глаза даже отсюда. Красивая. Нет, она просто чертовски красивая.

Становится не по себе. Кажется, это и есть Драконовна. Янина Драконовна, только на дракона она вообще не похожа. Скорее на богиню Афродиту.

Формы тоже соответствуют. Фигурная. Даже в ее белом халате я замечаю, что у нее большая грудь, тонкая талия и округлая попа. Сама высокая, точно модель.

Что-то мне уже не очень хорошо. У меня тоже фигура красивая, но груди нет такой и близко. Я худенькая и мелкая. Для балета сойдет, но для мужчины пресно. Так бабулечка всегда говорит. Наверное, это и правда так.

От увиденного что-то больно сжимается в груди.

Медсестра Наташа, значит, не соврала. Вместе они. Любовь там у них и все дела.

Да и на что я надеялась? Что такой мужчина, как Кирилл Александрович, на меня посмотрит как на девушку?

Вот дура набитая! Просто бесконечная.

Проковыляв еще пару метров, я решаю не мозолить никому глаза и просто скрыться в своей берлоге-палате, но, резко развернувшись, не замечаю, что полы после меня уже помыты, и просто кулем сваливаюсь на серую плитку.

В тот же миг мою ногу в гипсе пронзает миллионом болезненных иголок.

— Ай, нога!

***

Боже, такого позора я еще в жизни не испытывала. Распластаться посреди коридора больницы на глазах у десятков людей, которым, по-честному, глубоко плевать на тебя.

Но хуже не это. Я упала и больно ударилась ногой. Она и без того болела у меня, а сейчас так и вовсе кошмар, как донимает.

Мои костыли падают вместе со мной и звонко ударяются о плитку, а я… реву. От шока, боли и, наверное, несправедливости второго падения за три дня.

Все тело враз немеет. Чувствую, как щеки становятся горячими, но плакать не могу. И шевелиться, кажется, тоже.

— Давай руку.

Кто-то меня с легкостью буквально за шкирку от пола отдирает и за руку придерживает, но я не понимаю: что, кто, что произошло…

— Ляля, посмотри на меня.

Поднимаю взгляд и вижу напротив ого-го какого высокого врача. С такого расстояния он еще выше кажется. Я ему едва ли до груди достаю, и то если только на носочки встану. Моргаю, высоко задрав голову. Встречаюсь с красивыми зелеными глазами. Его глазами.

— Кирилл Александрович…

Как он подошел ко мне, когда?

Он ведь был на другом конце коридора, или я так долго лежала на полу, что даже не заметила, как Загорский пришел?

— Хватайся за меня. Янин, возьми костыли ее, пожалуйста.

Еще миг, и Загорский подхватывает меня на руки. Прижимает к груди. Он сегодня в синем костюме. Через мощную смуглую шею перекинут стетоскоп.

Я снова тайно вдыхаю его запах, который так нравится мне. Будоражит, волнует очень сильно.

Все еще не до конца понимая, что случилось, я лишь сильнее ухватываюсь за Кирилла Александровича, ощущая его сильные руки, которыми он меня прижимает к себе.

Врач быстро относит меня прямо в мою палату и укладывает на кровать.

Сглатываю, обхватывая колени руками. От падения меня все еще колотит.

— Спасибо.

— Надо под ноги смотреть.

Грубо и сухо. Сухарь!

— У нас тут не богадельня вообще-то. Лангету могла сломать, и потом снова никто бы не оперировал, все и так заняты.

Это говорит женский голос. Янина. Она тоже зашла следом за нами с Кириллом Александровичем. Вблизи эта женщина еще более красивая. Холеная, я бы сказала. Рядом с такой себя серой мышкой ощущаешь.

— Извините, я случайно.

От волнения лишь всхлипываю. Язык словно заплетается, особенно в присутствии Кирилла Александровича. Блин.

— Куда ты шла? Зачем ковыляешь, если еще не умеешь на костылях ходить?

— Кир, я помогу ей. Иди. У тебя операция уже.