А еще следы от копыт! Их просто не было! Сначала я не обращала на это внимание, но когда мимо нас пронесся Эспен, пуская свою лошадь в галоп, то на снегу после него не осталось и следа, словно он никогда здесь и не проезжал, словно его никогда и не было. Такая же история происходила и со всеми остальными. Ни лошадь Лоренса, ни лошадь Райфа не оставляли после себя следов. Лес исключал любую возможность вернуться обратно. И если поначалу я только догадывалась, с чем это связано, то после слов Лоренса все мои сомнения окончательно развеялись:

– Мы въезжаем в зону.

За все то время пока я жила в своем родном поселении, не могу припомнить ни единого дня, чтобы я не радовалась зиме. Только детский восторг и желание выйти на улицу вместе с другими детьми, испытать ту радость от валяния в снегу или просто насладиться моментом, когда вокруг тебя завывает ветер, а ты стоишь и смотришь, как вся земля медленно покрывается кипенно-белым пеплом, блестит и переливается на солнце. Но, видимо, именно сейчас пришло время разрушить все мои детские мечты, вывернуть их наизнанку и превратить в прах. Либо – это просто время для того, чтобы мне хоть немного повзрослеть, потому как мечты ровным счетом остались там, далеко-далеко, за много сотен миль отсюда. Там, где я пряталась в кладовке на куче пыльных мешков с зернами. Там, где я была изгоем, прокаженной девочкой, самым страшным злом. Там, где я бы никогда не смогла столкнуться с той реальностью, в которой уже очень давно живет Лоренс…

После того как мы въехали в зону, первые минуты ничего не менялось. Я бы даже никогда не отличила, зона это или еще нет. Но так было только в первые несколько минут, до того как заходящее солнце сменилось плохо различимым сумраком. Все, совершенно все утонуло в бесконечной могильной темноте, а подступающий туман, плотно обволакивающий нас со всех сторон, только усугубил ситуацию. Я даже не заметила тот момент, когда вокруг поднялся сильный ветер, буквально пронизывающий до костей, а еще снег… Колючий и мокрый. Он валил с неба огромными хлопьями, застилая всю землю в несколько слоев, и при малейшем порыве ветра снова взмывал в воздух, кружась и обрушиваясь на нас порывистым шквалом, от которого я вздрагивала и пыталась укрыться.

– Ты видишь съезд? – крикнул Райф, подъезжая к нам вплотную. – Долго еще до него ехать?

Снег безрадостно хрустел под копытами лошади, которая медленно пробиралась вперед, поочередно переставляя ногами, то и дело спотыкаясь и останавливаясь, пытаясь пройти сквозь метель и непроницаемо-плотный туман.

– Час, может два, может три, – нехотя отозвался Лоренс, не прекращая следить за дорогой. – Зависит от того, насколько быстро мы проедем центр.

– То есть ты не видишь дорогу? – догадался Райф. И я так отчетливо ощутила легкую панику в его голосе, зато голос Лоренса оставался как всегда нейтральным:

– Нет, не вижу. Но до съезда, как минимум десять миль. Плюс добавим туман и тяжелую дорогу, получается все двадцать. К тому же через несколько часов стемнеет окончательно, а туман еще больше осядет.

– Надеюсь, мы действительно здесь не помрем.

– Вы? Это вы-то помрете? – истерично закричал Эспен где-то позади. – Совсем уже оборзели что ли? Это я! Я помру! Ног своих уже не чувствую! Отнимутся скоро!

Я осторожно покосилась на Эспена, подъехавшего к нам с другой стороны. В отличие от него, что Райф, что Лоренс холода не чувствовали совершенно. Переправа через озеро, кишащее тварями, наглядно это продемонстрировала. Зато бедный Эспен замерз не меньше меня, только вот у него была маска, защищающая лицо, как и у остальных проводников. У меня такой маски не было…