5. Глава 5

Дом, в котором жили родители, был старый, сталинской постройки. Высокие потолки, широкие лестницы, решетчатый лифт посередине. Ну и эта волшебная лестничная площадка, на которой я пряталась, когда в детстве мы с братом играли в прятки. 

Он жутко бесился, так как по правилам нельзя было выходить из квартиры. Но очень уж мне нравилось его злить, так что, неслышно открывая дверь, я выбегала на лестницу и пулей неслась наверх. 

Правда, разе на десятом он выучил мою фишку, и играть в прятки вдруг стало совершенно неинтересно. 

Но, вообще-то, я что-то увлеклась. Ну его, этого брата. Гораздо интереснее было сконцентрироваться на сексуальном Деде Морозе, который активно зажимал меня сейчас в углу лифта.

Языком он активно показывал, что собирается сделать со мной как можно скорее, но уже кое-чем другим. 

Мы целовались в кабине, целовались на лестнице, задерживаясь на каждой ступеньке целую вечность. 

Когда абсолютно лишенная любых чувств кроме возбуждения и искристого удовольствия, я поняла, что такими темпами мы далеко не уйдем, отпрянула от Паши. Глотнув свежего воздуха, я, вместо того, чтобы вернуться к его губам, отпила шампанского и, схватив за руку, потащила наконец на площадку, до которой оставалось всего-то четыре ступеньки. 

Вот тут-то Дед Мороз и развернулся во всей красе. Быстро оценив обстановку, он снова меня поцеловал и, приподняв под попу, куда-то понес. 

Э-э-э-э. Куда? Это же пустая площадка. 

Оказалось, было одно интересненькое местечко, которое я никогда не замечала за ненадобностью. 

Перила. Он усадил меня на горизонтальную перекладину прямо перед резным защитным ограждением лифта, создав какую-никакую, а опору для спины. Да и упасть я бы так точно не смогла. Заботливый какой. 

Пока я приходила в себя от резкого передвижения, Дед Мороз ловкостью рук избавил меня от трусиков и, нащупав молнию на платье, расстегнул, спуская ткань на живот. 

Я тоже в долгу не осталась и потянула за его красную курточку!

Бинго! 

Как я и думала, она так же, как и штанишки, была на липучках. Обожаю! С этих самых пор никаких иных застёжек, кроме липучек, на мужчинах больше не признаю. Как же удобно! 

Под тканью меня встречал идеально гладкий живот с прессом, вылепленным так, словно скульптор постарался. Никогда таких не видела. Подозреваю, он все-таки его напряг, но утверждать однозначно не могу. 

Очень красиво. Не знаю, почему, но в голове вдруг всплыл образ блестящей стиральной доски, которая валялась у нас в сарае на даче. 

Ему я, конечно, этого не сказала, просто восторженно прошептала: 

- Вау! 

- Ага, вау, - подтвердил Паша, пожирая глазами мою грудь. 

Похоже, нас обоих все более чем устраивало. 

Под его полным желания взглядом я чувствовала себя такой свободной, такой развратной. Прикусив губу, я поманила Деда Мороза пальчиком. 

Он понял мгновенно и наклонился, чтобы поцеловать. Я обвила его руками и посильнее прижалась к каменному торсу голой грудью. 

Ах! Это космос. Ощущение прикосновения кожи к коже напрочь снесло мне крышу, и, опустив руку, я нащупала мой самый главный новогодний подарок сквозь красный велюр. 

Как и прежде, он был готов для меня, и, недолго думая, я по-хозяйски залезла рукой вовнутрь, разрывая липучки, которые и так уже держались на честном слове. 

Стоило штанам разойтись, а мне дотронуться до самого главного, как сердце пропустило удар. 

Ох! Вот это размер!

Всегда думала, что, когда твои глаза закрыты, а горячие губы не дают и секунды на раздумья, все чувства притупляются. 

Я ошибалась. Осязание работает на ура. 

Играясь подушечками пальцев с бархатистой кожей, я невероятно кайфовала.