И тишина. Я сижу и натуральным образом туплю и ресницами хлопаю. Захар перестал покручивать телефон в руке, замер, но теперь гладит экран большим пальцем, а я зачем-то на это смотрю. Верка перестала судорожно икать. Только жирный и богатый Вовка беззвучно смеётся, и огромный живот подпрыгивает в такт его смеху. Наконец я осознала масштаб всего свалившегося на меня счастья.

– Я отказываюсь, – сказала я и встала со стула.

– Ну и дура, – фыркнул Вовка.

А я гордо подбородок задрала – врагу не сдаётся наш гордый варяг! Захар картинно глаза закатил, да и плевать, он все равно всю жизнь считал меня дурой.

– Без проблем, – отозвался нотариус. – Вот вам листочек, вот ручка, садитесь пишите отказ. Вот ещё образец вам, только дату правильно поставьте.

Я взяла листочек. Все снова загудели, Верка ругается, кто-то считает, сколько времени уделил деду, оно того не стоило, Серёга радуется, что ему завещали раритетную машину Волгу, кто-то психанул и ушёл. А у меня в руках листочек.

– А что будет, – громко спросил Захар. – Если она откажется от своей доли наследства?

– Тогда все достанется вам.

А я вдруг вспомнила, как мне девять. Мы играем в казаки-разбойники, у деда была огромная дача, и он разрешал нам бегать везде, по всей огромной территории, главное, чтобы не топтали огород Розы Павловны, его домоправительницы. И я попала в одну команду с Захаром. Он сказал…

– Я не буду с ней играть, – сказал он. – Да вы посмотрите, кто вообще «такое» берет в игру?

Такое это я в бантах, розовой кофточке, юбке и белых колготках. А в шестнадцать я дружила с самым крутым мальчиком посёлка. Ничего предосудительного, первые поцелуи и неуклюжие медляки, Захар нас за поцелуями и застукал.

– Горжусь, – сказал он мне и поднял большой палец. – Подумаешь, мозгов у него нет, да и не страшно, зато мотоцикл есть. Отличный выбор. Вы просто идеальная парочка.

Владик, у которого и правда мозгов было не очень, обладал не только мотоциклом, но ещё и внушительной мускулатурой. Это был момент моего триумфа – Захару наваляли. Тогда, двенадцать лет назад он такими, как сейчас мыщцами похвастать не мог. Даже нос сломали. А потом, когда Владик меня бросил, я ревела, Захар подошёл ко мне. Не посочувствовать, нет.

– Дура, – сказал он мне. – Зато теперь я знаю, что в голове у блондинок вместо мозгов. Три литра слез.

Он изводил меня десять лет. Десять долбаных лет с момента нашей первой встречи. О, я ненавидела его лютой ненавистью, всегда подчёркнуто спокойного, высокомерного. Я вспомнила все это, и сотни других случаев разом. И… скомкала листок в руке, села обратно на стул. Хрен ему, а не мои миллионы.

– Я согласна, – расплылась в улыбке я. – Хоть сейчас в ЗАГС.

Мне показалось, или он скрипнул зубами?

– А если бы я был женат? – спросил Захар.

– До нового года ещё есть время, – пожал плечами нотариус. – Немного. Успели бы развестись. Хотя, насколько я знаю, никто из вас не состоит в браке. Приглашаю вас завтра для более детального рассмотрения, а пока меня ждут ваши разъяренные эммм… знакомые.

Я поймала злой Веркин взгляд, пошла к выходу. Нужно вернуться в свою берлогу и все обдумать. Главное не звонить маме, это же исполнение двух её мечтаний разом – и миллионы, и меня пристроить замуж. Уже на лестнице меня догнал Захар.

– Аня!

Надо же, он вдруг вспомнил, как меня зовут, даже не блондинка, даже не Барби.

– Чего тебе?

И надула большой розовый пузырь – я когда нервничаю, всегда жвачку жую, уж лучше, чем дымить сигаретой. Захар поморщился, а пузырь с громким хлопком лопнул.

– Это будет просто фиктивный брак, – терпеливо сказал он, я округлила глаза, а Захар вздохнул. – Фиктивный брак это как… как понарошку.