Должное воспитание в наследнике проявлялось странным образом только при наставнике: никому У Чан не выказывал такого уважения, как ему. Даже госпожа У понимала по грубым и скомканным ответам сына, насколько он черств с ней, но мягок с учителем. Настолько мягок, что нередко терялся в словах и краснел от своей нерешительности.

Го Бохай кивнул:

– Прошу, тогда выбери и мне…

Но в ту же секунду и женщина обратилась к наследнику:

– Возможно, молодой господин хочет испробовать что-то необычное для наших краев, а? Только недавно пришел груз.

Женщина выложила на прилавок то, о чем говорила, и Го Бохай удивленно протянул:

– Персики?! – Он прямо-таки засветился от изумления.

Бурные восклицания в отношении этого фрукта были привычны для продавцов: здесь, в северной части Поднебесной, плоды персикового дерева погибали, не успевая созреть. Для У Чана реакция наставника была новой и совершенно незнакомой. Никогда еще Го Бохай не был так неописуемо рад чему-либо: блеск его глаз и предвкушающая улыбка были не сравнимы ни с чем на свете.

Тетушка взяла круглый плод, нарезала его на ломтики и, протянув поднос к У Чану, с гордостью произнесла:

– Вот, молодой господин!

Однако он отказался. Оранжево-розовые мягкие дольки ни капли не привлекали наследника. Заинтересованный взгляд наставника – то единственное, что по-настоящему увлекало его. Недолго раздумывая, У Чан подвинул поднос к Го Бохаю.

– Попробуйте, учитель!

У Чан смотрел на него, словно тот впервые будет пробовать экзотический плод, а наставника и уговаривать не пришлось. Он медленно, растягивая каждое мгновение, взял дольку и спрятал ее за пухлыми губами. Наследник пристально следил за каждой его эмоцией, боясь упустить момент. И все ради одного мига, который превзошел все ожидания У Чана. Го Бохай воскликнул:

– А-а-ах… Вкус бесподобный! – Под восторженное заключение он притронулся к губам и продолжил: – Какие сладкие! От такого и умереть не жалко!

И правда не жалко: свет, озаряющий его лицо, для У Чана стал ярче блеска местных богатств, а необыкновенное счастье наполнило его сердце.

– Тетушка! – изумился У Чан. – Нам все персики, что есть у вас!

– Но… – не успела она возразить, как на прилавок из мешочка посыпались монеты.

– Этого достаточно? – решительно спросил он.

– Зачем же так много? – удивляясь, поинтересовался Го Бохай.

– Действительно, молодой господин У, у меня тут их полная корзинка, не много ли… – женщину словно что-то смутило, и она покосилась на Го Бохая.

– Все!

Юноша был непоколебим, даже слова наставника он пропускал мимо ушей:

– У Чан, прошу, образумься!

Но ученик повернулся к нему и заявил:

– Если эти фрукты дарят учителю радость, я не могу не купить их все! Даже когда они закончатся, я буду каждый день их покупать!

Го Бохай прекрасно осознавал – это наводнение никак не остановить, можно только смиренно плыть по его течению. Вздохнув, он кивнул тетушке.

Наследник схватил корзину, как самое драгоценное, что есть на свете, и, отказавшись от помощи, понес ее сам. Наполненная доверху персиками, она так и норовила освободиться от них. Еще и волчица крутилась под ногами. Го Бохай наблюдал за всем этим, но ничего не мог поделать. В мыслях только и крутилось, какой У Чан временами упертый.

– Учитель!

– М-м-м?

– Почему вы раньше не говорили об этом? – остановившись, спросил У Чан. – О том, что любите персики…

Это было действительно странно: всем вокруг казалось, что единственная страсть Го Бохая – это чтение старых занудных книг, но, даже зная это, никто ни разу не замечал, чтобы они вызывали у него такие эмоции. Можно сказать, это был первый раз, когда наставник проявил слабость к чему-либо, кроме своего ученика.