Я повернула голову к нему, когда он приземлился.

- Ну как?

- И правда круто. Очень мягкий матрас. – улыбнулся мне он в ответ.

Наверное, мы вели себя немного шумно, потому что ничего не слышали, кроме того, что происходит в комнате.

А, как оказалось, в дверях уже несколько секунд стоял Оскар Германович, крайне недовольно глядя на нас.

Ещё бы, можно было представить, какая ему сейчас открывалась картина: я и его помощник лежали вдвоём на кровати, через пятнадцать минут после того, как он оставил нас вдвоём.

- Я не понял, а что тут вообще происходит? – раздался грохотом голос Оскара.

8. 8 глава

- Ой, Оскар Германович. – Тут же вскочил Матвей на ноги, начав мельтешить вокруг своего начальника, а я осталась лежать, прикрыв лицо ладонями.

Это надо же было так опростоволоситься даже не в первый день, а в первый час нахождения в этом доме! Шансы на то, что меня сейчас же выставят отсюда, увеличивались с каждой секундой.

- Этого больше не повторится. – Опустил голову вниз Матвей, а я подглядывала за всем происходящим сквозь щель между пальцев, которыми закрывала глаза.

Оскар одарил нас с Матвеем такими взглядами, что я чуть не поперхнулась. Он казался действительно рассерженным, только вот мне было непонятно, чем именно.

- Ещё раз увижу подобное, вылетите отсюда оба. Это первое и последнее предупреждение.

Я села на кровати, и кивнула. Матвей стоял ни живой, ни мертвый. Меня вдруг посетила мысль: а может, Оскар Германович просто-напросто ревнует?

Ну, точно! Вот, и венки на лбу вышли от злости, и кулаки сжатые...Приревновал Матвея ко мне! Ох уж эти непонятные мне отношения!

- Матвей, ты всё успел показать Варе, или только на кровати с ней прыгал? – из уст Оскара Германовича это звучало совсем уж пошло.

- Договор ей передал, дом показал.

- Хорошо, тогда едем на работу. Я документ один забыл, вот и вернулся. Значит, поедем вместе обратно.

Мужчины покинули мою комнату, не сказав мне ни слова, будто меня и не было здесь рядом с ними, и я осталась одна.

Веселиться уже не так хотелось, так что я прислушалась к тому, что происходило за дверью, прижав к ней ухо, и, когда убедилась, что всё стихло, и никого за ней нет, пошла за своим чемоданом, чтобы разобрать вещи, и заселиться окончательно.

Почти весь оставшийся день до вечера я потратила на то, чтобы прочитать и внести пометки в договор, который для меня оставили. И, как оказалось, очень хорошо, что я не стала его бездумно подписывать, как хотела изначально.

К тому моменту, как я услышала характерный топот по лестнице, бумаги передо мной были вдоль и поперек в отметках того, что я хотела бы обсудить или исправить.

Например, пункт о том, что я не должна была общаться с другими не знакомыми мне мужчинами за пределами этого дома, и тогда, когда рядом со мной отсутствовал Оскар. Мы что, в девятнадцатом веке?

А то, что я каждый раз обязана была изображать неземную любовь и моментально разгорающуюся страсть, когда он будет целовать меня на людях? Что, нельзя просто чмокнуться? Нужно именно полыхать от страсти? Хотя…мне всегда казалось, что такие мужчины, как Оскар, не умеют просто целоваться. Они всегда делают это с огоньком.

При мыслях о поцелуях с этим большим мужчиной, я отчего-то покраснела, хотя до этого дала себе чёткую установку: ни в коем случае, что бы ни случилось, не начинать испытывать никаких эмоций по отношению к Оскару.

Даже решила про себя называть его босс, начальник, или шеф, чтобы лучше ощущать дистанцию между нами. Ведь если говорить языком фактов, именно боссом для меня он сейчас и являлся. Я оказывала ему услуги, а он мне за это платил.