Укладываясь спать, я всё никак не могла отделаться от ощущения, что Илья не шутил. Но с чего вдруг? «А ты во мне только друга видишь?» – крутилось в моей голове. Может он сказал это от безысходности, от того, что не знал другого решения проблемы, кроме как нам с ним пожениться? Поэтому и гнул свою линию? Не понимаю. В голове эхом раздавалась его фраза – «Ты красивая девушка, я вроде тоже не урод. Может, реально поженимся?». Он говорил это так непринуждённо, как будто это какая-то игра, из которой можно выйти в любой момент. Но ведь это же не так. Если бы всё было так просто – женился-развёлся и всего делов. Но всё не так просто. Чёрт, шутил он, в конце концов, или нет? За два года он видел во мне только подругу, ну не может же он в одну секунду поменять своё отношение. Или может? А вдруг он его давно поменял? А если поменял, то почему молчал? Одни вопросы, и ни одного ответа. Да нет, Илья не такой, он бы мне сразу сказал об этом. Но с другой стороны, он же и сказал. Почему я решила, что он не сразу сказал, может быть, наоборот, как раз сразу, как понял, так тут же и сказал? Нет, что-то мне в это не верится. Вчера он отдыхал с друзьями и так спокойно говорил мне о том, что будет изменять, оно и понятно, мы же не связаны каким-то серьёзными обязательствами, поэтому и слово «изменять» здесь малоупотребимо. Но сам факт того, с какой лёгкостью он это говорил, не даёт мне покоя. Получается, вчера он видел во мне только друга, а сегодня увидел девушку. Бред какой-то. «Знаешь, Вик, я вот только сейчас заметил в тебе девушку, а не друга, как раньше» – прозвучали, как доказательство, его слова в моей голове. Да что же это? Не хочу я в это верить, потому что я к нему отношусь только, как к другу, всё. И это предложение остаться переночевать. Никогда раньше он мне этого не предлагал, впрочем, как и я ему не предлагала остаться переночевать у нас. И вот теперь, когда нам, по всей видимости, придётся рассказать всю правду о наших отношениях, он почему-то сказал мне такие слова. Нет, всё-таки я думаю, это было от безысходности, он просто не знал, что ещё сказать и предложить в такой ситуации. Подбирал варианты, так скажем, пусть и не совсем серьёзные и уместные, но подбирал же. Надеюсь, завтра он проснётся с другими мыслями, а именно с мыслями о том, что он по-прежнему относится ко мне, как к подруге и не больше.

С утра, за завтраком, я всё же решила поговорить с мамой насчёт Вари.

– Мам, Варька опять в деревню поедет? – начала я.

– Да, а почему ты спрашиваешь?

– Хотела поговорить с тобой по этому поводу. Понимаешь, ну не хочет она туда ехать, по крайней мере, на полтора месяца.

– Почему не хочет?

– Скучно ей там. У неё там нет ни друзей, ни подруг. И не потому, что она у нас такая тихая и скромная девочка и ни с кем не общается, нет, просто там действительно нет детей её возраста, с кем ей было бы интересно.

– Она сама тебе об этом сказала?

– Да я это и так знаю. Но о своём нежелании туда ехать она говорит мне уже не первый год.

– Да я это тоже вижу…

– Ну вот. Пусть остаётся дома, ну или хотя бы не на полтора месяца отправьте её, а на неделю-две, вполне достаточно.

– Вик, я рада, что ты так беспокоишься о своей сестре.

– Ну а как без этого? – улыбнулась я.

– Хорошо, я поговорю с отцом на эту тему. Честно говоря, у самой сердце кровью обливается, когда оставляем её там.

– Мамуль, ты у нас самая лучшая.

– Ну ладно уж, – заулыбалась мама. – Расскажи лучше, как вчера прошёл вечер у Ильи?

Не хотелось говорить на эту тему, хотя даже если я сейчас попробую избежать её, вечером всё равно придётся отчитаться по этому поводу. И я прекрасно понимаю, какой именно вопрос интересует маму. За этим туманным – как прошёл вечер, она имела в виду – что решили насчёт вашей свадьбы.