«Ой-ёй-ёй-ёй! Неужели, квас в голову ударил?»

Захлопываю с размаху дверь и бегу в ванную. Первый взгляд в зеркало подтверждает мои опасения – щеки опять горят. Возмутительно, бесстыдно, невозможно горят! Прямо как красное знамя – только дурак не заметит.

Дрожащими руками закрываюсь на замок, включаю воду, жду с полминуты, пока немного нагреется, и лезу под душ. Освежиться. Смыть с себя все эти мысли. Жаль только, голову не прополощешь – было бы сейчас, как нельзя, кстати.

Добавляю холодной воды. Еще немного. И еще. Пока терпеть ее становится почти невозможно. Зубы стучат, сердце колотится, как бешеное, а передо мной опять эти ступни – сексуальные до невозможности. И бицепсы, и волосы эти, слегка тронутые солнцем на кончиках, и кожа загорелая с оливковым оттенком. И глаза – до невозможного синие, хитрые и отчаянно наглые.

«Слава. Слава. Слава. У меня есть Слава» – Повторяю как мантру, направляя душ себе прямо в лицо.

Это просто временное помешательство. Только и всего. Ну, и почему так тяжело выкинуть этого Джастина из головы? Пяточки, пяточки, ммм… Не знала, что они могут быть такими притягательными и красивыми.

«Окстись!» – как сказала бы мама.

И я неловким, почти импульсивным движением выключаю воду и принимаюсь судорожно обтирать себя махровым полотенцем. Лицо, шею, плечи, грудь. Когда все тело высыхает, мысленно уверяю себя в том, что завтра все пройдет. Обязательно. Вот только поговорю со Славой. Да и этот американец, наверное, не выдержит и свалит. Так что все пройдет. Пройдет.

«Ну, вот, смотри, как же легко выкинуть его из головы»

Натягиваю пижамный костюм, распахиваю дверь и со всей дури впечатываюсь холодным носом в горячую грудь Джастина. Бам! Беззвучно, но мое сердце останавливается, издав именно такой последний несчастный стук. Жалобный и жалкий.

Меня тут же отбрасывает назад от удара. Теряю равновесие, по инерции взмахиваю руками, но не успеваю даже охнуть от неожиданности произошедшего, как сильные мужские руки обхватывают в темноте мою талию – Джастин решительно притягивает меня к себе.

Боже… Он в одних штанах. А его грудь такая горячая и твердая, что я чувствую каждую его мышцу. Замираю на мгновение и какого-то черта позволяю ему удерживать меня так – требовательно и даже излишне крепко. Мое дыхание обрывается, а его опаляет меня таким жаром, что щеки опять мгновенно вспыхивают.

Проходит секунда или двенадцать тысяч секунд прежде, чем в голову приходит мысль о непристойности происходящего. Понимаю, что пора бы уже начать вырываться и возмущенно взмахиваю руками в попытке оттолкнуть наглеца, как он вдруг отшвыривает меня в сторону. Бесцеремонно и небрежно, словно тряпичную куклу. Затем быстро забегает в ванную комнату, открывает резким движением крышку унитаза, склоняется, сгибаясь почти пополам, и с громким утробным звуком избавляется от всего, что было съедено сегодня за ужином.

Освободив желудок, сразу чувствую облегчение. Нажимаю кнопку слива и оборачиваюсь к двери. Зоуи все еще здесь. Стоит в проеме и смотрит на меня глазами полными ужаса.

– Ох, – вздыхает она и затем громко сглатывает. – Blin…

– Что такое «blin»? – Спрашиваю, ощущая небольшую слабость в ногах.

– Неважно. – Она решительно шагает ко мне. – Как ты?

Мне значительно лучше. Особенно при виде ее хрупкого тельца, облаченного в тонкий шелковый костюмчик, не способный скрыть от посторонних глаз упругих округлостей и изящных линий. Но, пожалуй, не стоит в этом признаваться прямо сейчас. Чувство вины – отличный рычаг давления.

Девчонка стоит босыми ногами на холодном кафеле. Ее светлые волосы, еще влажные после душа, стелятся по дрожащим плечам тонкими атласными лентами и слегка завиваются на кончиках. Впадинки над ключицами кажутся глубокими, а кожа на них настолько белой, почти прозрачной, что мне хочется прикоснуться к ней губами.