Я был взволнован. Антонина… Тоня… Неужели это ты? Неужели я нашёл тебя? Вспомнилось наше первое свидание в парке железнодорожников, пионерский лагерь «Сокол», детская железная дорога и тот незабываемый вечер, когда я провожал тебя домой… Я столько лет безуспешно искал тебя, совсем отчаялся и вдруг… Так легко…

Я не мог до конца в это поверить, словно то, что мне стало известно, противоречило всем фундаментальным законам физики. Будто шагнув в эти таинственные двери, можно было сразу оказаться в том самом семьдесят втором.

Вечерний полумрак кабинета растворялся в желтоватом свете настольной лампы. Окно над столом наполовину замело снегом. Время стремительно замедляло свой ход, становилось вязким. Я прошёлся по кабинету и снова вернулся к компьютеру. На экране в разделе «Сообщения» светилось короткое известие от… «Людмила Иванченко». Да, это твоя сестра. А значит, всё это – правда.

И главное – ты есть!

От одной этой мысли я почувствовал себя счастливым.

Но через два дня я узнал от Люды новость, которая меня потрясла. Я узнал, как прошли для тебя последние тридцать лет. Про твоего сына Игоря, который родился с диагнозом ДЦП. Я узнал, что у тебя много лет сахарный диабет, что у тебя отказали почки, что ты уже несколько месяцев находишься в больнице и что теперь будешь привязана к ней до конца жизни. Даже если тебя выпишут.

Я подбираю слова, чтобы описать своё состояние после этой новости, и все слова мне кажутся мелкими, пустыми, фальшивыми. Стало так больно, так жалко тебя, так горько…

Вспомнил тебя в последний год школы. Вспомнил, как ты любила стоять одна на переменах возле окна и смотреть на школьный двор. Чёрные короткие волосы. Коричневое ученическое платье с белым передником. Серьёзная, задумчивая… Я видел тебя со двора и украдкой следил за тобой. Куда ты смотришь? Хотелось думать, что ты смотришь на меня.

Тоня… Неужели это та самая Тоня Иванченко, которую я так любил, сейчас лежит беспомощная в больнице?

Чувства захлестнули меня.

Я узнал у Люды номер твоего мобильного телефона и в тот же день отправил свою первую эсэмэску:

«Тоня, здравствуй! Я очень рад, что нашёл тебя. За 30 с лишним лет я многих забыл, но тебя помню так хорошо, будто мы совсем недавно закончили школу. Я давно тебя искал».

Помнила ли ты меня? Этого я не знал. Но мне хотелось, чтобы ты знала, как много для меня значила и значишь. Хотелось, чтобы ты хоть что-нибудь вспомнила из того далёкого прошлого, когда оно ещё было нашим общим. Столько лет прошло… Как сказать коротко и вместить в эту короткую фразу всё, что я перечувствовал и передумал за последние десятилетия? Вдруг ты вообще ничего не помнишь?

И я отправил тебе длинное-предлинное послание:

«Чем дальше отодвигается в прошлое школа, тем меньше хочется видеть своих одноклассников. Вроде должно быть наоборот. Ведь это не просто одноклассники, а живые свидетели твоей юности – самого сложного, но и лучшего периода в жизни. Но тебе они уже не интересны. Ценишь и вспоминаешь только тех, кто повлиял на твою жизнь и кто может наполнить её смыслом сегодня. Из всех, с кем учился, я вспоминаю только тебя и Валю Белан.

Про Валю я ничего не знаю. Но главное – я теперь знаю про тебя. Ты главный человек, который сделал учёбу в школе чуть ли не самым важным периодом в моей жизни. Ты моя школа.

Если бы не было тебя, не было нашего короткого романа и тех чувств, которые ты вызвала во мне, то, наверное, этот период в моей жизни стал бы самым обыкновенным. Как институт. Я тебе очень благодарен за это, и будь моя воля, я бы назвал нашу школу твоим именем. Увидимся ли мы когда-нибудь? Все звёзды из моего прошлого погасли, и только звезда по имени Тоня Иванченко сияет в тёмном, пугающем своей глубиной, пространстве».