Или его непонятное поведение это очередной способ издевательства?! А, возможно, все объясняется проще. Мужчина попросту не хочет скучать в отсутствие жены и отчаянно ищет спутницу на вечер. Интересно, какие они по счету?

– Ты что так щуришься, морщинки в тридцать лет появятся, – надо же, Вадим решил еще и пофлиртовать.

– Мне тридцать четыре, – сухо произнесла она.

Глаза Вадима расширились от удивления. Роза никогда не скрывала свой возраст. Скорее наоборот, ей нравилось наблюдать подобную реакцию у людей, она знала, что выглядит моложе.

Но сейчас Роза не испытала особой радости. Однажды она сказала Вадиму, что старше его на четыре года, а он банально забыл. Он ничего не знал о ней, а узнав, не пытался запомнить. А она, измученная тоской, создав поддельный адрес, листала фотографии на его страницах в социальных сетях и даже заходила к его жене.

Опустошение, разочарование и тупая боль вот что осталось после её любви. Хотя вряд ли эта была любовь, скорее психическое расстройство. Одно хорошо, никто не заметил, никто ничего не узнал. Она переболела этим чувством, как постыдной болезнью, втайне от всех, анонимно пролечилась, и теперь оставалось забыть.

«Нет! Я не жертва! Нет! Я не буду больше жалеть себя», – пронеслось в её голове.

Роза придирчиво осмотрела Вадима снизу вверх. Неужели когда-то она могла желать этого мужчину? Неужели совсем недавно её голова шла кругом от его прикосновений?! Где были её глаза и мозги?!

Она встала. Лена поднялась следом. Обед подходил к концу.

– Так, где вы сегодня будете? – спросил Вадим.

– Нигде. Домой идем. К детям своим, – засмеялась Лена.

И обе девушки, не оглядываясь, заспешили в банк.

Работа за окном сделала Розу далекой от информации по загрузке банкоматов, избавила от общения с инкассаторами. Да и гораздо спокойнее было там. Сидишь на одном месте. Главное, с подошедшим клиентом поздороваться, улыбнуться, принять деньги, дать правильную сдачу. И график её вполне устраивал: один день с восьми утра до пяти вечера, второй день – с двенадцати дня до девяти вечера. Розе больше нравились вторые смены, потому что появлялась возможность, как следует выспаться.

В кассу пересчета она заходила, если была полностью уверена, что в проеме шлюза не увидит Русакова. Роза старательно избегала с ним встреч.

По тому, как он ушел из её жизни, она лишний раз убедилась в его отношении к себе. Она сказала «уходи», и он покорно исчез, не попытавшись вызвать на откровенный разговор. Не было ни просьб, ни признаний, ни уговоров, ни теплых слов, ни элементарных комплиментов. Только звенящая тишина.

Она понимала, что лучший выход не прятаться, а наоборот, нацепив фальшивую улыбку, разыграть безмятежное поведение. Но чересчур свежими были раны. Может, как-нибудь потом она возьмёт себя в руки, но не сейчас.

Иногда ей приходилось слышать голос Вадима. Он шутил с её коллегами, делал комплименты, что-то рассказывал. В таких случаях на лице Розы появлялась презрительная усмешка. Со стороны Вадим казался общительным и довольно неглупым, и только для Розы он был черной бездонной скважиной. Она бросала туда свои чувства, надеясь получить хоть что-то взамен. Но этот колодец оказался необратимо обезвоженным.

Возможно, ей удастся полностью воспрянуть, когда она забудет отупляющую безысходность и отчаяние, которое охватили её после того последнего звонка.

– Я очень хотел быть с тобой, но простудился, – произнес Вадим. – Не хочу тебя заразить. Еще дома трубы потекли. Сварщик в свое время что-то не так сделал. А у тебя как дела?

– Все хорошо. У меня одна проблема, не получается увидеть одного симпатичного парня, – пошутила Роза.