Родители исчезли на восемь дней, оставили Илоне холодильник, набитый продуктами, и красненькую бумажку с сумрачным изваянием вождя мирового пролетариата. И это была свобода! Илона давно, когда вышла из возраста песочниц и детских площадок, невзлюбила дачу. Там было скучно, неинтересно, один телевизор на всех, по которому всегда показывали программу «Время», тесные комнатки, нудные соседи и вечные комары с мухами. А её таскали туда каждое лето: «Свежий воздух и запах соснового леса тебе очень полезны!» А ещё были полезны прогулки по этому сосновому лесу, собирание грибов: «Смотри, Илоночка, какой красавец, какая шляпка, какая ножка!» И Илоне полагалось восхищаться. Она знала: мама сама терпеть не могла грибные выходы, но жертвовала собой ради приобщения доченьки, то бишь Илоны, к природе. «Ребёнок должен быть развит разносторонне!» И вот только в этом году, словно в подарок за золотую медаль, ей позволили одностороннесть, и она осталась дома.

Один раз в день, с завидной регулярностью мама интересовалась: «Как ты там? Не скучаешь? Чем занимаешься? Что ты ела?» Илона заученным тоном, стараясь скрыть накатывающее раздражение, отвечала: «Нет, не скучаю: хожу на речку, гуляю с подружками-одноклассницами, утром готовила себе манную кашу, на обед у меня – куриный бульон, яичница с сосисками и гречкой, на полдник – фрукты, на ужин – бутерброды с сыром и ветчиной, чай, перед сном – стакан молока». Всё, как учила мама. На самом деле, бутерброды Илона трескала и на завтрак, и на обед, и на полдник, яблоки грызла, сидя за книжкой, вместо чая по пять раз на дню варила кофе, а яичницу с жареными сосисками готовила себе среди ночи, когда голодный, урчащий живот не давал уснуть. Потребление манки и гречки свела к нулю, придётся Илоне, дабы не попасть в отчёт маминому инспекторскому глазу, перед приездом родителей часть этих ценных продуктов отправить в мусорное ведро. Но это потом, а пока можно жить в своё удовольствие.

Илона продрала глаза, потянулась. Даже плотно задёрнутые шторы не смогли помешать дневному свету залить всю комнату. Сколько времени? Чёрт, уже почти час, а в два она договаривалась встретиться в парке Горького с Анжелкой. Надо вставать, а как не хочется! Как хорошо в постели! Илона ещё раз потянулась, и тут тишину взорвал призывный «мяу». Показалась точёная белая головка. Ещё мгновение, и она уже ткнулась в голое Илонино плечо. Опять раздался «мяу».

«Ой ты, моя хорошая, кушать мы хотим! И ждала, пока проснусь, не будила. Сейчас, сейчас, я положу тебе твоей любимой копчёной салаки!» Илона исполнила обязанности хозяйки и занялась собой: утренний туалет; хорошо, волосы лишь расчесать надо, сами укладываются, торопливо выпитый стакан противного холодного молока, на кофе времени не оставалось, на бегу погладить мурлыкавшую от сытого удовольствия кошку, яблоко с собой – оно будет сгрызено в метро. Через полчаса она уже захлопнула дверь квартиры.

Анжелка топталась в условленном месте уже, наверное, минут десять, не меньше. Проходящие мимо мужчины с завистью оглядывали пышные формы одинокой девицы. Илона первой разглядела, как подружка высматривает её в вываливающейся из раскрытой пасти метрополитена толпе.

– Привет, – закричала Илона издалека переминавшейся с ноги на ногу Анжелке, и уже подбежав, – извини, проспала, зачиталась часов до четырёх, проснулась, а времени-то ого сколько. Даже не поела толком.

– Привет, ну это меня не удивляет. Как кошка? – Анжелка, естественно, была в курсе обстоятельств «семейной» жизни Илоны.

– Руфина тоже довольна: никто её с кухни не гоняет, и ковёр в гостиной позволяют когтить. Вот только сегодня она поскучает, я не успела проснуться и уже ускакала куда-то. Она ж не любит одиночество. Ну что, погуляем?