- А я, может, замуж не собираюсь, – с вызовом ответила, не забывая активно работать челюстями.

 - Это ты так сейчас говоришь. А потом чуть подрастешь, влюбишься и…оставишь старика одного…

Дед как-то сразу сгорбился, состарился и, мне даже показалось, что еще немного и по морщинистой щеке побежит слеза.

 - Де, ну ты чего? – подскочила я и кинулась его обнимать, – Куда я от тебя денусь? Я даже, если влюблюсь, никогда-никогда тебя не оставлю.

Пожилой мужчина судорожно выдохнул, похлопал меня по руке и бодренько так заявил:

 - Раз так, то за это надо выпить!

И с этими словами всучил мне стопку, чокнулся, с моей, застывшей от такой наглости, статуей и удовлетворенно выдохнув с энтузиазмом принялся за еду.

 - Ты пей-пей. Пускай кровь немного погоняет. Хоть выспишься нормально.

Покосилась на стопку в своей руке. А почему собственно нет?

Залпом опрокинула в себя содержимое стопки, алкоголь неприятно обжег внутренности, и буквально через пару минут почувствовала, как напряжение этого бесконечного дня отпускает.

Наевшись, как говорится «до отвала», поняла, что глаза буквально слипаются от усталости.

 - Иди, спи,  – сказал дед, – Я сам все приберу.

Благодарно поугукала и поплелась в кроватку, залезла под свое любимое старое, но теплое одеяло и уже почти провалилась в сон, как телефон пиликнул, оповещая о входящем сообщении.

Рука на автомате потянулась к смартфону.

 «Завтра в девять. И отмазы не принимаются» – гласило сообщение от Шнурка.

Сон как рукой сняло. Немного поворочалась и пошла в зал к деду, который как всегда полуночничал и смотрел какую-то муть про пришельцев. 

 - Чего ты маешься? – недовольно пробурчал он, когда я попросила переключить на что-то другое.

Подумала и решила поделиться:

 - Меня Мишка в клуб зовет завтра.

Дед сразу насторожился и вскинул свои седые косматые брови.

 - Туда вся наша группа пойдет сессию отмечать, а я не знаю, идти мне или нет…вот…

 - Нечего тут думать. Иди. Молодость быстро пролетает, а ты ее так всю дома просидишь.

 - Не знаю, – нахмурилась я и принялась щелкать каналами, – Мне и одеть-то нечего.

 - Как нечего? – искренне изумился дед, - А мы с бабушкой тебе платье дарили? Куда оно подевалось?

 - На месте оно, – из моей груди вырвался тяжкий вздох, – Когда вы его покупали, я девятый класс закончила.

 - И что? – снова не врубился он – Ты вроде не подросла.

 - Деда!

 - Что?

 - Ничего, – обиженно засопела я и вернулась к своему нехитрому занятию.

Дед немного помолчал, а потом выдал:

 - Сдается мне, внученька – ты все ж влюбилась.

 - Я?! – возмущенно воскликнула, поворачиваясь к нему, – В кого это?

 - В дрища этого своего. В кого ж еще.

И правда. Со мной же больше никто не дружит особо и внимания не обращает. Кроме придурка Алёхина.

Дедушка был во многом прав. Мне и правда Шнурок нравился не просто, как друг, но проблема в том, что парень не видел во мне девушку. Я же завидовала этим разукрашенным куклам, которые постоянно вились вокруг него, и ждала, когда же он обратит свое внимание на меня. В последнее время все чаще казалось, что никогда.

Пока я размышляла о своих неразделенных чувствах, дед поднялся со своего кресла и прошаркав до серванта, порылся, выуживая несколько тысячных купюр.

 - Держи, – он протянул мне свою заначку и добавил, – Купи себе наряд. Только чтоб безо всяких вырезов до пупа! Проверю!

Я со счастливым визгом повисла на шее у деда и, поцеловав морщинистую щеку, сказала:

 - Я люблю тебя, де. Ты самый лучший!

 Пожилой мужчина, разомлев от моих телячьих нежностей, легонько оттолкнул меня и беззлобно проворчал:

 - Ну, все-все! Хватит уже ластиться, лисица. Иди, спи уже. У меня сейчас хоккей начнется.