– Ты эксплуататор… с гостем-то… – сонно промычала я.

– Да упаси Господь. Сам встал в шесть, выпил кофе и пошел дрова колоть. Я ему завтрак предложила, а он ни в какую. Сказал, что как ты проснешься, с тобой и позавтракает. Так что вставай, внуча, надо мужика нашего кормить, а то на голодный желудок – это не дело. Я вам уже блинов испекла и омлет с беконом приготовила.

– Откуда бекон? – поинтересовалась я, пропуская подозрительное «нашего». Вот неспроста она это слово употребила. Моя бабушка вообще слова четко и по делу использует, не приукрашивая ничего.

– Ну как откуда? Из города Андрей Соловьев привозит, а ты ж знаешь, как я бекон люблю.

– Угу… не пойму, почему ты худая… – зевая, промямлила я, мечтая продолжить сон.

– Потому что работаю. Давай, внученька, вставай. Непорядок! Нашего Диму нужно накормить.

Нет, она опять сказала «нашего»?! Может, я халат плохо постирала? Или в бане остались следы нашего… мм-м-м… ну того самого. Или она слышала? Не-е, баня-то прилично от дома, и там стены не как у нас с соседом.

– Он не наш, – пробурчала я, пытаясь залезть под одеяло поглубже.

– А что халат ночью стирала? Утром подошла, а он мокрый и стиранный…– тут же выдала бабушка.

Все! Сон прошел, и в подушке торчало мое личико с выпученными глазами.

– Замарала… Блины, говоришь? Супер. Ты самая любимая и заботливая бабушка на свете. Обожаю тебя! – быстро протараторила я, вскакивая с постели.

Обняв и поцеловав бабушку, побежала в ванную, совсем не замечая, как бабуля хитро улыбается во весь рот.

Дед у меня был золотой, обо всем позаботился. Поэтому, сделав утренние процедуры в нормальной ванной, я переоделась в чистые джинсы и тонкий свитерок и направилась в кухню. Подошла к кухонному гарнитуру и стала наливать чай.

– Я сама налью, а ты позови Диму, – тут же услышала бабулин голос, отчего я разлила заварку из заварника на столешницу.

– Бабуль, давай наоборот, – чуть ли не прорычала я, вытирая пятно посудной тряпкой.

– Давай-давай… А я тут все подогрею…

Вздохнув, пошла на улицу на задний двор, где трудился работящий сосед. Проходя мимо бани, я остановилась как парализованная, вспоминая и переживая все, что случилось вчера.

Это же надо… Вот это я сорвалась! Знаю его всего ничего, и на тебе… отдалась Диме так, как никогда в жизни Толянчику. Но как же было хорошо, что между ног до сих пор саднит. Да-а-а-а… Огромный мишка. Собравшись с силами, а скорее всего, со смелостью, пошла к нему в надежде, что ночной марафон не повлияет на наши отношения.

Дима колол поленья с таким усердием, что мне даже жалко стало топор. Подошла чуть ближе и, прочистив горло, спокойно сказала:

– Привет, труженик. Пойдем завтракать, а то бабуля без тебя не кормит. Умру от голода.

Дима перестал работать и, повернувшись ко мне, как хищник перед прыжком, хрипло произнес:

– Привет. Как спала?

– Отлично. Отрубилась без задних ног, а теперь умираю от голода. А ты и не поторапливаешься.

Сосед медленно положил топор и, усмехнувшись, пошел ко мне, а я стояла на том же самом месте, наблюдая за его движениями. Почему-то мне не хотелось уходить.

Дима подошел ко мне вплотную и, взяв пальцами за подбородок, спросил:

– Я вчера… наверное, был груб? Прости.

Вот что за фигня? Почему он не может все не испортить? Зачем сейчас говорить и напоминать об этом? Беспокойный не в меру сосед… на мою голову.

– Я… Все нормально, не беспокойся. И по поводу вчерашнего… – хрипло выпалила я, не зная, что сказать дальше.

– Мы поговорим потом… – за меня продолжил Дима, по-видимому, предполагая мой ответ.

– Да… и то, что было… ничего не меняет в нашем общении… – убежденно заявила я.