– Самый лучший момент в моей жизни – тот момент, когда ты снимаешь трусики, и я вхожу. В первую минуту я счастливее всех людей на земле. Этот миг восхитителен: я чувствую, что ты наказана.

– Я люблю тебя, – во время секса произнесла Одри.

– Ты меня любишь за секс или так?

– Так и всего тебя… люблю.

– Это хорошо. Когда ты кончаешь, говори мне всегда, если я не чувствую. Это меня возбуждает.

– Твои слова… чудовищно аморальны и почему-то… заводят. Вы, профессор, отличаетесь непристойным поведением, пошлыми мыслями и за них Вам придется расплатиться…

– Хочу расплатиться прямо сейчас…

– Все классические способы ухаживания и неклассические тоже ведут к одному и тому же: сексу. Мужчины не любят много разговаривать – нам тяжело открываться перед женщиной, – потом приходится все вспоминать и становится стыдно…

– Зачем стыдиться любви?

– Я не любви стыжусь, а своего недостойного поведения. Сет теперь всегда смотрит на меня и ненавидит.

– Он меня ненавидит: я верна мужу.

– Он это видит иначе, как мужчина и несостоявшийся любовник: ты верна изумительному сексу, который каким-то чудом научился давать тебе я…

– Мне так нравится момент, когда я кончаю и немедленно хочу продолжения. И ты продолжаешь… Ты так хорош, когда я хочу тебя еще и еще!

Профессору было одновременно жутко стыдно и приятно. Одри так нравилось, что он не умеет стать смелым, как Сет. Ей абсолютно не нравились нахалы. Профессора можно было хвалить в постели сколько угодно, но он слушал это всегда как в первый раз. Для Одри это его поведение было бесподобным.

Понемногу профессор согласился поехать за город, на природу. Как любящий мужчина, он понимал и принимал то, что ему все равно не отвертеться. Любишь же…

Сет, как оказалось, водил свою белую недорогую машину очень лихо, с риском для жизни, хотя и хорошо. На скорости 170 км/час он умудрялся быстро затормозить, увидев приближающуюся навстречу машину, и свернуть в сторону. Впоследствии Одри неосмотрительно рассказала матери о приемах вождения Сета и услышала ответ, что он выпендривался ради тебя, и увидела осуждающий взгляд мужа.

– Твой профессор вечно смотрит на тебя с укором, а ты как-нибудь спроси его: «Мой милый, что тебе я сделала?» Уверена, поможет стать ближе! – смеялась Вера.

Там же был и Эпаф, который молчал, раз говорить ему было не велено, и Роберто Барберри, который заметил спокойно, но поучительно:

– Я все жду, жду, когда ты образумишься и перестанешь провоцировать своего мужа. Однажды у него закончится терпение. Думаешь, он все тебе простит?

– Ты о чем? По-твоему, я неправильно себя веду?

– Нетактично. Ты в Сета платонически влюблена. А равно и во многих артистов, которых тебе любезно предоставляет Сет почти каждый день. Будь я на месте твоего профессора – я бы не выдержал. Профессор Ной мне не нравится, но здесь я ему искренне сочувствую. Как можно жить в мире с женой, которая прекрасна и сексуальна и при этом ценит своих друзей и работу выше, чем супруга?

Ее мать, Вера, рассмеялась:

– Папа, ты в своем репертуаре! Одри еще молода и ей хочется жить так, как ей хочется.

– Ни к чему хорошему женская свобода не приводит.

– Моя мама, напротив, гуляя, встретила тебя и решила, что ты хорош.

Тут и Афродита рассмеялась.

– Мужчины! Не умеют они чувствовать.

– Умеем. Но не так раскованно, как Вы, женщины, – заметил Роберто Барберри.

– Знаешь, дедушка, Сет очень откровенен со мной.

– До тех пор, пока тебе это боком не выйдет. Я видел, как Сет теперь смотрит на твоего профессора. И даже знаю, почему: у Вас теперь все отлично.

– У нас всегда было все отлично. Замечательно.