Склонившись, Игорь вобрал в рот сосок, как и хотел, еще не раздевая, гладя напружиненные плечи, засосал, чуть прикусил поверх ткани рубашки, как музыку слушая сбившееся дыхание Глеба, его дрожь, тихий стон удовольствия. Ох, детка, это еще даже не начало... потерпи. Цепкие пальцы взялись за пряжку ремня, медленно вытаскивая его из шлевок, рывком на себя - вытянуть язычок из люверсов, пряжка громко звякнула в тишине. С шорохом вытянув его вовсе, Игорь примерил ремень на ладони.  Мягкая кожа, не слишком широкий. Подойдет...

Лаская взглядом Глеба, он продолжил раздевать парня, никуда не спеша, поглаживая плечи, стягивая с них ткань, любуясь перекатами мышц, гладкостью кожи, силой прекрасного молодого тела. Глеб горел, кожа пылала под его руками, и Игорь, видит Бог, его понимал. У самого сердце едва не пробивало насквозь грудную клетку. 

Спуская с его бедер брюки, он ненадолго задержался, оглаживая ягодицы, стоя так близко, что они соприкасались телами, напряженное сбивчивое дыхание Глеба опаляло ему щеку. Взгляд Игоря скользнул по прикушенным губам, он слегка усмехнулся своим мыслям и поцеловал Глеба в шею, в часто бьющуюся жилку, заласкал языком, всосал, помечая его темным пятнышком засоса, упиваясь солоноватым вкусом кожи и его запахом, от которого у него все тормоза слетали напрочь. Парень заполошно застонал, ртом хлебнув воздуха, и мотнул вихрастой башкой, словно хотел тоже его коснуться. Сдержался... 

Молния брюк ползет вниз, прямо поверх напряженного члена. Игорь ничего не сказал об этом, но с нажимом погладил его ладонью поверх ткани, раздевая, лаская, сжимая, будоражащими касаниями пальцев очерчивая контуры, перекатывая на ладони приятную тяжесть мошонки. Глеб не подкачал, членом его природа одарила красивым, длинным, прямым, с крупной головкой, которую немедленно захотелось взять в рот. Но… кое-кто тут ему здорово надерзил, и должен был сначала получить по заднице.

  Игорь молча неумолимо раздел его, оставив лишь расстегнутую рубашку, сдернутую на локти, и носки. В прохладном воздухе любое касание к члену, торчком стоявшему вперед, предательски выдавая все его секреты, вызывало волны возбуждения по всему телу, тем сильнее, чем мягче и мимолетнее оно было. Вот чужие пальцы легко погладили ствол, едва-едва касаясь кончиками пальцев, легкий поцелуй-укус в шею. И тут же на контрасте с ним – жесткая рука сжимает мошонку, вырывая стон, шлепает по напряженно торчащему члену, выкручивает соски, запрокидывает голову, цепко впившись в волосы, подставляя его искривленные губы чужим губам, ненасытным и опытным, горячим и наглым. Глеб, слепой и связанный, не знал, чего ждать в следующую секунду, и совершенно извелся этим ожиданием, часто со всхлипами глотая воздух ртом.

    - Игорь… пожалуйста… - музыкой прозвучало для слуха, столько в этой мольбе было жажды.

  Игорь взял его за локоть и чуть толкнул, понукая, подвел к подоконнику и надавил на спину между лопатками, заставил прижаться грудью к мраморной поверхности, провел пальцами по спине, очертив ложбинку позвоночника. Он загнул его в такой дразнящей позе, что самому стало тяжело дышать от открывшейся картины: подол рубашки задран до поясницы и подоткнут под туго связанные кисти рук, ноги широко расставлены, попка такая аппетитная, что яйца просто звенят от напряжения. Ох, черт бы его побрал… От одной этой его позы можно было кончить.

  - Так вот, - как ни в чем не бывало, прозвучал хриплый голос Игоря у Глеба за спиной, отвлекая провокационными разговорами, чтобы тот даже испугаться толком не успел. На обнаженные ягодицы, примериваясь, легко лег ремень. Быстрый легкий замах – и на светлой коже чуть вспыхивает первая бледно-розовая полоса. – О соглашении… Видите ли, Глеб Александрович, - еще одна полоса ложится ровно рядом с первой. – Я не склонен считать его расторгнутым. Нам стоит его пересмотреть, не так ли?