Тем временем Тимм пробудился от телефонного звонка. Он нехотя снял трубку и сухим сдавленным голосом произнес:

– Слушаю.

Это звонили из студии.

– Да ты что бл*ть, спишь еще?! – кричал в ухо продюсер, – Уже семь утра, запись назначалась на шесть тридцать. Кто мне оплатит неустойку, я тебя спрашиваю?!.

– Погоди, – Тимм, казалось, правда, еще спал, – Не ори, Хэнк, я сейчас буду.

И он начал собираться, вяло ухмыляясь; натянул брюки, застегнул рубашку и вроде уже и не помнил о том, что здесь творилось вчера. Голова его была забита другими вещами.

А Изабель слушала лекцию… поначалу предложения, потом просто какие-то слова, а затем только звуки… ее глаза жутко слипались, тело наливалось тяжестью и клонилось куда-то вбок. Она не выдержала и, опустив голову, закрыла глаза.

«Тимм, милый Тимм…»

Сил не было совсем, и девушка мирно положила голову на свои руки на столе, и слегка навалилась на правую сторону. Вновь всплыли недавние события…

Тимм смотрит прямо в глаза, целует, согревает…

В это время он ехал писать очередной альбом. Все было, как обычно. Только он очень спешил, потому как вообще редко опаздывал.

Добравшись наконец до места, горе-вокалист вышел из машины и быстрыми шагами направился к входу. В студии было жутко накурено, так что он не сразу нашел нужное помещение. А там уже давно собралась вся компания под предводительством великого и ужасного продюсера Хэнка Баверса, тридцатишестилетнего полуоблысевшего мужика невысокого роста в квадратных очках, из-под которых сверкали маленькие злобные глазки.

– Почему так долго?! – надрывался Хэнк, и каждый раз при этом венка на его шее жутко краснела и разбухала – Сколько можно ждать?! Мы успели записать даже барабаны!

Тимм усмехнулся и спокойно объяснил, что был занят и приехал, как только смог. Хэнк сплюнул, кинул зловещий взгляд на остальных парней и приказал немедленно приступать.

Музыканты, тем не менее, стали по очереди обнимать Тимма похлопывая его по спине.