Он тоже рассматривал меня. С интересом. 

    - Так что, доктор, поможешь моему пацану?

     У него ранен ребенок? О, ну, дети - это моя боль  и слабость. Тут я не могу отказать.

    - Где он? 

   - В твоей операционной.

   - Отпусти. Я иду смотреть его.

   - Только без глупостей.

   - Что ты! Я на такое не способна. 

   Я шагала по коридору к операционной, вновь натянув шапку и спрятав под нее волосы. 

    - Расскажи мне пока идём,  что с ним произошло и как его зовут.

    - Саша. Александр. Пуля попала в живот. Наш медик достал пулю, но она повредила внутренние органы. У нас нет хирурга и операционной.

   - Это твой сын?

   - Зачем тебе это знать? 

  - Скорее всего нужно будет ему кровь переливать. У близких родственников вероятность больше, что группа совпадет.

   - Нет. Не сын. Не родственник даже.

   И уже у двери я не удержалась и спросила лично для себя, просто из любопытства:

   - Как тебя зовут?

   Он удивленно посмотрел на меня, вновь подняв свою красивую бровь, но ерничать не стал, просто ответил:

- Ярослав.

    ... Мальчик был тяжёлый. Без сознания. Быстро осмотрела. Сделала анализ на определение группы крови.  Ну, тут мне повезло. Вторая положительная - одна из самых распространенных. У Пашки такая, например. 

    Мой медбрат уже был на посту. 

    - Пашка, молодец ты мой! Давай готовим его - наркоз и капельницу. И кровь ему твою переливать будем - у него тоже вторая. 

    Пашка с готовностью кивнул и заметался по нашей операционной. Конечно, мы старались содержать ее в чистоте. Хотя до стерильности было далеко. 

    Ярослав остался в комнатке рядом с операционной, откуда через окно было видно все, что здесь, у меня, происходит. 

     И когда я делала свое дело, знакомое и нужное, не сразу смогла сосредоточиться на работе. Почему-то мне все время казалось, что он внимательно разглядывает меня, следит за каждым движением. Я гнала эту глупую мысль, но она возвращалась снова - мне казалось,  что следит он за мной не только лишь потому, что переживает за мальчишку.

5. 5. Ярослав.

       Она ничего не сказала при осмотре, но я столько ранений видел за свою жизнь, столько смертей, что понял и без слов - Сашка плох. И это неудивительно - крови потерял много и времени с момента ранения прошло немало. 

    Думал, что она меня выгонит, чтобы не глазел, но Рыжая указала на стул в соседнем помещении, которое связывало с операционной стеклянное окошко. Видимо, здесь когда-то делались показательные операции для студентов - медиков. 

    Через стекло, не идеально чистое, но и не кошмарно грязное, как все в их убежище, за пределами этой операционной, были видны все ее движения, все действия. 

     Я следил и сходил с ума от мысли, что мой мальчик может сейчас умереть.

   .... - А когда твои мама с папой ходили на работу ты с кем был?

    - Меня водили в детский сад.

   - А что такое детский сад?

   - Это такой большой дом, куда своих детей на время приводили родители. Там за ними присматривали воспитатели. Дети играли, кушали, спали. А вечером их забирали домой. 

   - И сколько там детей было?

   - Ну, в моей группе - много, человек двадцать, наверное.

   Санька удивленно округлил голубые глазенки.

   - Это как у нас, здесь?

   Ну, как тут объяснишь пятилетнему мальчишке, что когда-то детей в одном месте, в одной комнате, могло быть гораздо больше, чем шесть...

    Их, маленьких, вообще, немного выжило. Видимо, детскому организму нужна гораздо меньшая доза радиации, чтобы умереть. И условия дальнейшей жизни - грязь,  холод, голод, болезни, человеческая жестокость, в конце концов, сильно способствовали сокращению детского населения нашей планеты. Ну и конечно, мало кто хотел, да и в принципе, мог, рожать.