Он тоже рассматривал меня. С интересом.
- Так что, доктор, поможешь моему пацану?
У него ранен ребенок? О, ну, дети - это моя боль и слабость. Тут я не могу отказать.
- Где он?
- В твоей операционной.
- Отпусти. Я иду смотреть его.
- Только без глупостей.
- Что ты! Я на такое не способна.
Я шагала по коридору к операционной, вновь натянув шапку и спрятав под нее волосы.
- Расскажи мне пока идём, что с ним произошло и как его зовут.
- Саша. Александр. Пуля попала в живот. Наш медик достал пулю, но она повредила внутренние органы. У нас нет хирурга и операционной.
- Это твой сын?
- Зачем тебе это знать?
- Скорее всего нужно будет ему кровь переливать. У близких родственников вероятность больше, что группа совпадет.
- Нет. Не сын. Не родственник даже.
И уже у двери я не удержалась и спросила лично для себя, просто из любопытства:
- Как тебя зовут?
Он удивленно посмотрел на меня, вновь подняв свою красивую бровь, но ерничать не стал, просто ответил:
- Ярослав.
... Мальчик был тяжёлый. Без сознания. Быстро осмотрела. Сделала анализ на определение группы крови. Ну, тут мне повезло. Вторая положительная - одна из самых распространенных. У Пашки такая, например.
Мой медбрат уже был на посту.
- Пашка, молодец ты мой! Давай готовим его - наркоз и капельницу. И кровь ему твою переливать будем - у него тоже вторая.
Пашка с готовностью кивнул и заметался по нашей операционной. Конечно, мы старались содержать ее в чистоте. Хотя до стерильности было далеко.
Ярослав остался в комнатке рядом с операционной, откуда через окно было видно все, что здесь, у меня, происходит.
И когда я делала свое дело, знакомое и нужное, не сразу смогла сосредоточиться на работе. Почему-то мне все время казалось, что он внимательно разглядывает меня, следит за каждым движением. Я гнала эту глупую мысль, но она возвращалась снова - мне казалось, что следит он за мной не только лишь потому, что переживает за мальчишку.
5. 5. Ярослав.
Она ничего не сказала при осмотре, но я столько ранений видел за свою жизнь, столько смертей, что понял и без слов - Сашка плох. И это неудивительно - крови потерял много и времени с момента ранения прошло немало.
Думал, что она меня выгонит, чтобы не глазел, но Рыжая указала на стул в соседнем помещении, которое связывало с операционной стеклянное окошко. Видимо, здесь когда-то делались показательные операции для студентов - медиков.
Через стекло, не идеально чистое, но и не кошмарно грязное, как все в их убежище, за пределами этой операционной, были видны все ее движения, все действия.
Я следил и сходил с ума от мысли, что мой мальчик может сейчас умереть.
.... - А когда твои мама с папой ходили на работу ты с кем был?
- Меня водили в детский сад.
- А что такое детский сад?
- Это такой большой дом, куда своих детей на время приводили родители. Там за ними присматривали воспитатели. Дети играли, кушали, спали. А вечером их забирали домой.
- И сколько там детей было?
- Ну, в моей группе - много, человек двадцать, наверное.
Санька удивленно округлил голубые глазенки.
- Это как у нас, здесь?
Ну, как тут объяснишь пятилетнему мальчишке, что когда-то детей в одном месте, в одной комнате, могло быть гораздо больше, чем шесть...
Их, маленьких, вообще, немного выжило. Видимо, детскому организму нужна гораздо меньшая доза радиации, чтобы умереть. И условия дальнейшей жизни - грязь, холод, голод, болезни, человеческая жестокость, в конце концов, сильно способствовали сокращению детского населения нашей планеты. Ну и конечно, мало кто хотел, да и в принципе, мог, рожать.