– Я не покушаюсь на мужей своих любовниц!

– Да. Вы только ненавидите женщин, потому что одна из них осмелилась вас оставить ради другого, более удачливого и успешного мужчины! – настроенный по-хозяйски Селезнев на этих словах помрачнел и поник.

– А вы не так просты, как кажетесь, Анастасия Григорьевна, – ответил он тихо.

Ася наблюдала за Селезневым, рассматривая его не стесняясь. Она отметила, что Давид был одет по полному параду. В комнате с его появлением запахло приятным одеколоном, и он был гладко выбрит. По всему было видно, человек собирался на свидание. Этот мужчина был достаточно красив и интересен женщинам, оставалось только гадать, чем он так не устроил супругу. Хотя, если брать во внимание Алекса, то даже его писаная красота не идет в сравнение со взглядами и характером. На Селезневе сегодня был дорогой строгий черный костюм с темным галстуком поверх белой рубашки, видимо его парадно-выходной вариант, поскольку та одежда, в которой он появлялся на работе, хоть и была недешевой, но выглядела не настолько представительно.

– Что вам нужно? Зачем вы пришли?

– Но это ведь вы так хотели меня видеть? Неразумно давать такие показания с вашей стороны, ваш муж этого точно не оценит.

– Я изменница и подозреваемая – моему мужу все равно, о чем он не замедлил мне сообщить. Потому замалчивать правду нет смысла, хоть Леснов и протестовал против моего решения. Я действительно была с ним в ту ночь и точно знаю, что он был дома. Эта пленка – запись ночи, когда Алекс попал в аварию.

– Не предложите мне кофе? – вдруг сказал Селезнев, косясь на все еще дымящийся кофейник.

– Предложу. – Ася подошла к столику и стала наливать кофе в чистую чашку. Селезнев подошел к окну и уставился на вид на море.

– На записи нет счетчика времени, так что пока есть только ваши слова и слова Леснова, гарантирующие вам обоим алиби, что не внушает доверия, учитывая ваши с ним отношения.

Ася поднесла ему блюдце с чашкой и протянула:

– Но есть же способ освобождения под залог при таких свидетельствах, или под подписку о невыезде?

– Возможно, – Давид Селезнев посмотрел на собеседницу.

Ася уставилась на него в ответ:

– Это намек? Считаете не очевидным, что ваша машина и ваша одежда далеки от зарплаты простого следователя?

– В этом, Анастасия Григорьевна мы с вами практически братья: кажется, это вы сбежали от богатого папочки куда подальше, и долгие годы даже скрывали свои успехи, дабы выскользнуть из-под влияния отца?

– О! Какие подробности моей личной жизни!

– Я тоже сбежал из семьи и от богатого папочки. А он считает, что имея все возможности в этой жизни, я поступаю, как идиот, потому что хочу честно заработать свое имя. Вот он из большой любви и старается меня поддержать, как может, а я просто не хочу расстраивать старика. Так что, я такой же мажор, как и вы. Разве что без воспитания и титула.

– Спасибо, что просветили, а то я уже стала неловко думать о вашей честнейшей персоне, – съязвила Анастасия.

Селезнев все так же смотрел на нее, не сводя глаз:

– Чего вы так смотрите? Берите ваш кофе, пожалуйста! Он остынет. – Селезнев медлил, и Ася демонстративно поставила чашку на подоконник. – Как хотите! – она, было, собиралась отойти и присесть на диван, но Давид удержал ее за руку.

– Анастасия… Григорьевна…, – его глаза будто прожигали насквозь, как два лазерных луча.

– Что вы…, – запнулась Ася.

– Какая же вы красивая, – тихо сказал он. На что Ася нахмурилась, но не вырвала руку. – Вы ведь очень красивая женщина, – Ася высвободила запястье, но при этом оказалась намного ближе к Селезневу и посмотрела ему прямо в глаза.