Наталья не собиралась делать того, что сделала, купила кофе и присела подальше сзади Симона так, чтобы он не мог ее видеть. Взяла в руки газету, отпила немного горячего напитка, и сделала вид что читает, при этом принялась наблюдать за Симоном. Ожидала чего то в этом роде. У него обязательно должна быть подружка и не одна, это же так очевидно, естественно и правильно. Так и должно быть. Что и требовалось доказать. Но сердцу не прикажешь, оно не давало покоя, отзывалось невыносимой болью от безысходности и непоправимости происходящего. Правильнее было сразу уйти отсюда. Сердце не хотело ничего знать и разрывалось на части от боли и досады. Наталья пыталась рассмотреть девушку. Но та надела очки с затемненными стеклами и поднявшись со своего места встала сбоку от Симона, положила руку ему на плечо, говорила эмоционально, жестикулируя рукой. Затем резко развернулась и прошла к выходу. Наталья видела, девушка в расстроенных чувствах. Она прошагала мимо с гордо поднятой головой, с надутыми от обиды губами, демонстрируя идеальные формы с убойным декольте, за ней шлейф парфюма. Что между ними не так? Обычная ссора молодых людей, такое часто бывает, сплошь и рядом. Теперь ее взгляд был прикован к фигуре Симона, продолжающего сидеть в той же позе. Он закинул правую руку за спинку кресла, а левой взял чашку с кофе, сделал глоток. Затем посмотрел на часы и встал со своего места Наталья закрылась газетой, почти не дышала. Поняла, почувствовала, он прошел мимо к выходу из кафе. Свернула газету, выпила кофе и решила вернуться в почтовое отделение за своей бандеролью. По дороге в соседнее помещение открыла сумочку, достала деньги и чуть не выронила ее, столкнувшись в дверях с Симоном. Он машинально поддержал ее, его лицо озарила счастливая улыбка. Было видно как обрадовался и что именно ее он тут ждал. Не может такого быть. Прикоснувшись к ее руке отвел в сторону.

– Я звонил.

– Знаю, – вздохнула она. Была занята, правда. Мне нужно на почту.

Он вошел следом и расположился у окна, в ожидании Натальи. Узнала, что может получить бандероль в течении месяца. И решила, не сегодня. Кто скажет, что это случайное стечение обстоятельств, так не бывает, не бывает если не должно быть. Снова винила себя, могла получить посылку не сегодня, поторопилась. Еще немного и они помирились бы. А может они и не ругались. Ведь Симон молчал и не спорил с девушкой. Обернувшись увидела его, улыбающегося, поднял вверх руку пошевелил пальцами привлекая внимание и двинулся навстречу. Они снова шли по дороге. Начал моросить дождь, не смотря на погоду день казался самым лучшим. Остановились, он распахнул куртку защищая ее от летящих с неба капель. Идти было далеко и Наталья свернула к остановке. Они изрядно промокли, а дождь усилился. Симон остановил такси.

В подъезде осторожно ладонью стирал дождевые капли с ее лица. Его рубашка была влажной, он шел в распахнутой куртке.

– Ты мокрый, – заметила Наталья, тем самым оправдывая себя. Ведь ему нужно просушить одежду. Они поднялись вместе на ее этаж. Открыла дверь и пригласила его войти. Это ровным счетом ничего не значит.

Он вошел, снял мокрую рубашку. Наталья взглянула на идеальное загорелое тело и у нее перехватило дыхание. Вспомнились слова своей бабушки, молодые все красивые. Старалась больше не смотреть, приняла из его рук рубаху.

– Проходи в комнату.

Он улыбнулся и стало светло в прихожей, квартира словно озарилась сиянием, душа наполнилась радостью и ощущением счастья. В ванной прижала к лицу рубашку, затем повесила на веревку сушится, как могла сдерживала бушующие страсти в сердце. Поглядывала на себя счастливую в зеркале и улыбалась. Любовь, какое непередаваемое чувство! Старалась взять себя в руки, не стоит растворяться в другом человеке. Привела в порядок прическу и вдруг согнулась от боли, не в силах оторвать руки от бортика ванной. Наказание? – мелькнуло в голове. Она слегка вскрикнула. Симон был рядом. Как жаль что все это при нем, при первой же встрече, такой радостной неожиданной и вдруг все так неловко. Он подхватил ее на руки и перенес на кровать, убрал руки прижатые к животу. Она не дала поднять подол платья, чтобы оголить живот.