– О Господи! Как же проворен он на язык, – подал голос Пеппино.

– А ты еще здесь, мессер шут? – чуть повернул голову Франческо. – А где Фанфулла? Его нет? Да, да, вспоминаю: он пошел в Аскуаспарте с монахом, – и оперся на локоть.

– Вам нельзя двигаться, – обеспокоилась девушка.

– Нельзя, но иначе я не могу, – и, вновь подняв на нее глаза, Франческо спросил, как ее зовут.

Ответила она с готовностью.

– Я Валентина делла Ровере, племянница Гвидобальдо из Урбино.

Брови Франческо взлетели вверх.

– Наяву ли происходит все это со мной или я попал в сказку, где принцессы ухаживают за странствующими рыцарями?

– Вы – рыцарь? – и в глазах ее появилось изумление, ибо и за стены монастыря просачивались волнующие истории об этих благородных воинах.

– По крайней мере, ваш рыцарь, мадонна, и на веки веков ваш покорный слуга, если вы одарите меня такой честью.

От столь смелых слов и взгляда Валентина зарделась, отвела глаза. Но ни в коей мере не возмутилась. В речи Франческо она не услышала наглости. Говорил он лишь то, что, по ее разумению, и мог сказать поверженный рыцарь даме, облегчающей его страдания.

– А как ваше имя, мессер? – после паузы спросила девушка.

В глазах его мелькнула тревога, он кинул острый взгляд на шута, который лишь улыбался.

– Меня зовут… Франческо, – и тут же сменил тему, предваряя ее дальнейшие расспросы. – Но скажите мне, мадонна, как вышло, что вы, знатная дама, оказались в лесу, сопровождаемая лишь этим жалким подобием мужчины? – и он мотнул головой в сторону осклабившегося Пеппе.

– Мои люди неподалеку. Мы остановились здесь на ночь. Я держу путь ко двору моего дяди из монастыря святой Софьи, и охраняют меня мессер Ромео Гонзага и двадцать кавалеристов. Как видите, защита у меня надежная и без Пеппе и фра Доминико, моего духовника.

– Так вы младшая племянница его светлости, правителя Урбино?

– Нет, нет, мессер Франческо, старшая, – поправила она его.

Тут лицо графа потемнело.

– Так, значит, вас прочили в жены Джан-Марии? – воскликнул он.

Шут тут же навострил уши, а глаза девушки изумленно раскрылись.

– Что вы сказали? – переспросила она.

– Да так, ничего, – он тяжело вздохнул, и тут же средь деревьев послышался мужской голос.

– Мадонна! Мадонна Валентина!

Франческо и девушка обернулись на зов и увидели выходящего на поляну роскошно одетого мужчину. Серый, украшенный золотыми пластинками камзол, под ним расшитая золотом безрукавка, берет в тон камзолу с пером, крепящимся пряжкой, сверкающей драгоценными камнями, золотая рукоять меча. Ножны серого бархата, на которых также нашлось место драгоценностям. Женственное лицо, голубые глаза, золотистые волосы.

– Смотрите! – важно воскликнул Пеппино. – И да увидите вы последнюю итальянскую вариацию Золотого осла Апулея note 7.

Увидев племянницу Гвидобальдо сидящей на земле, с головой Франческо, покоящейся на ее коленях, мужчина в отчаянии всплеснул руками.

– Святые небеса! – воскликнул он, поспешив к ней. – Что за занятие вы себе нашли? Кто этот отвратительный тип?

– Отвратительный? – монна Валентина чуть не задохнулась от негодования.

– Кто он? – настаивал расфуфыренный красавец. – И что он тут делает рядом с вами? Боже ты мой! Да что скажет теперь его сиятельство? Он же сотрет меня в порошок, узнав об этом. Кто этот человек, мадонна?

– Разве вам неясно, мессер Гонзага? – пылко воскликнула Валентина, – Раненый рыцарь.

– Рыцарь! – фыркнул Гонзага. – Скорее бандит, грабитель с большой дороги. Как тебя зовут? – грубо спросил он графа.

Тот чуть отодвинулся от Валентины, перенеся всю тяжесть тела на локоть.

– Умоляю вас, мадонна, не дозволяйте вашему симпатичному пажу подходить ближе. Он так сильно надушился, что я боюсь вновь лишиться чувств.